Малый зуёк (лат. Charadrius dubius)

Малый зуёк (лат. Charadrius dubius)

Голос  Малого зуйка

Змеея́д, или обыкновенный змеея́д, орёл-змееяд или крачун (Circaetus gallicus или Circaetus ferox)

Змеея́д, или обыкновенный змеея́д, орёл-змееяд или крачун (Circaetus gallicus или Circaetus ferox), фото форум туристической библиотеки

Голос  Крачун (змееяд)

Змеея́д, или обыкновенный змеея́д, орёл-змееяд или крачун (Circaetus gallicus или Circaetus ferox)

Змеея́д, или обыкновенный змеея́д, орёл-змееяд или крачун (Circaetus gallicus или Circaetus ferox), фото форум туристической библиотеки

Голос  Змееяда (крачуна)

Зя́блик (лат. Fringílla coélebs)

Зя́блик (лат. Fringílla coélebs), фото википедия

Голос  Зяблика

Обыкнове́нная зелену́шка (лат. Carduelis chloris)

Обыкнове́нная зелену́шка (лат. Carduelis chloris), фото википедия

Голос  Обыкновенной зеленушки

Палеонтологи обнаружили на территории южного Китая целое "кладбище" динозавров, где сохранилось несколько десятков эмбрионов этих рептилий на разных стадиях развития с рекордным на сегодня возрастом — 190 миллионов лет, говорится в статье, опубликованной в журнале Nature.

Зародыш люфенгозавра"Мы открыли новое окно в жизнь динозавров. Нам впервые удалось проследить за тем, как растут эмбрионы динозавров. Наше открытие станет важной вехой в понимании того, как функционировали эти ящеры и как они были устроены с точки зрения биологии", — заявил Роберт Рейш (Robert Reisz) из университета Торонто (Канада).

Рейш и его коллеги проводили раскопки на юге Китая, в провинции Юннань, где залегают породы формации Люфэн, сформировавшиеся в начале Юрского периода, 197-190 миллионов лет назад. Здесь ученые обнаружили останки примитивных зауроподов-люфенгозавров (Lufengosaurus). Эти ящеры мало похожи на диплодоков и других поздних зауроподов — они могли ходить на двух ногах, обладали острыми когтями и предположительно могли быть всеядными.

Во время раскопок группа Рейша совершила невероятное открытие — им удалось найти "кладбище" окаменевших яиц люфенгозавров. Как предполагают ученые, несколько кладок яиц были захоронены в результате потопа или грязевой лавины. Исследователи извлекли из пород "кладбища" 20 окаменевших эмбрионов на разных стадиях развития, а также фрагменты хорошо сохранившейся скорлупы яиц. Авторы статьи сравнили анатомию и изучили структуру костей эмбрионов, пытаясь понять, как росли и развивались детеныши люфенгозавров.

Так, Рейшу и его коллегам удалось подтвердить, что эмбрионы и новорожденные динозавры росли очень быстро, судя по структуре костей рептилий. Кроме того, ученые выяснили, что эмбрионы динозавров периодически двигались внутри яйца, как это делают еще не родившиеся птенцы, и нашли следы белков внутри костей люфенгозавров. Как полагают палеонтологи, изучение этого белка поможет раскрыть другие, неизвестные нам детали жизни динозавров.

Источник: РИА Новости

Иммунологи и вирусологи довольно давно бьются над загадкой, как вирусам удаётся обойти иммунную защиту. Ведь, несмотря на интерферон, противовирусные клетки-детекторы и т. п., некоторые вирусы продолжают жить и процветать в организме, вызывая так называемую персистирующую инфекцию.

Древовидная клетка (вытянутая) входит в контакт с Т-лимфоцитом. (Фото David Scharf.)Некоторое время назад учёные обнаружили, что есть вирусы, способные проникать внутрь древовидных иммунных клеток, с которых и начинается противовирусная реакция: эти клетки производят интерферон и другие белки (цитокины и хемокины), стимулирующие иммунный ответ. Правда, кроме них, древовидные клетки синтезируют ещё и иммуносупрессоры (например, интерлейкин-10) для тонкой настройки иммунной реакции. Исследователи предположили, что вирусы, проникнув в древовидную клетку, могут стимулировать синтез иммуносупрессоров, тем самым подавляя бдительность иммунитета.

Чтобы лучше понять механизм вирусной иммуносупрессии, учёные из группы Майкла Олдстона в Институте Скриппса (США) инфицировали мышей вирусом лимфоцитарного хориоменингита, после чего наблюдали, что происходит при превращении инфекции в персистирующее состояние. К удивлению исследователей, один из штаммов провоцировал бурное выделение интерферона в первые же дни после закрепления в организме: вирус как раз проникал в плазмацитоидные древовидные клетки, которые служат основным источником интерферона. Другой штамм, который не был персистирующим, подвергался атаке Т-клеток и исчезал через 7–10 дней.

Получалось, что внедрение вируса в иммунную систему сопровождалось повышенным выбросом интерферона, который, однако, оказывался бесполезным. Тогда исследователи сделали следующее — блокировали интерфероновые рецепторы. Блокада успокаивала иммунитет: падал уровень как активаторов, так и супрессоров иммунного ответа. Однако через какое-то время иммунитет вдруг просыпался и начинал деятельно истреблять вирус. По словам авторов, так происходило потому, что иммуносупрессорные цитокины обычно замедляют работу Т-клеток, а коль скоро эти супрессорные белки оказались подавлены, то Т-клетки получили возможность проявить себя.

То есть события развиваются по следующей схеме: вирус, попав в иммунную клетку, заставляет её синтезировать избыток интерферона, из-за чего в организме начинается цитокиновый шторм, так как клетки бурно реагируют на интерферон. Но среди прочих иммунных белков повышается активность иммуносупрессоров, которые подавляют работу Т-клеток, специализирующихся на антивирусной защите. Однако, если ограничить чувствительность клеток по отношению к интерферону, можно настроить иммунитет нужным образом: после временного затишья иммунная система начнёт прицельно истреблять вирус.

Как пишут исследователи в журнале Science, блокада интерфероновых рецепторов приносила свои плоды даже после того, как вирус занял персистирующие позиции: иммунитет всё равно избавлялся от инфекции. Кроме того, так удавалось предотвратить повреждение иммунных тканей и появление недозрелых Т-клеток, что также случается при укоренившейся вирусной инфекции.

В общем, авторы работы пришли к парадоксальному (однако столь часто встречающемуся в биологии) выводу, что интерферон не только полезен, но и вреден.

Значимость этих результатов легко представить, если вспомнить, что вирусы гепатитов В и С и вирус СПИДа обычно существуют в организме как раз в персистирующей форме. Однако от конкретных рекомендаций учёные пока воздерживаются, говоря о необходимости дальнейшего изучения интерферонового сигнального пути. В конце концов, интерферон не только вреден, но и полезен, и его антивирусного действия эти результаты ничуть не отменяют.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

2.11.3. Животный мир эоцена (33,9 ± 0,1 - 23 млн. лет назад)

   Олигоценовая эпоха (33,9 ± 0,1 - 23 млн. лет назад)

Рис. 2.11.3.1. Олигоцен (Oligocene), Протоцерас (Protoceras)Олигоцен являлся последней эпохой палеогенного периода. В олигоценовую эпоху климат на Земле стал прохладнее, над Южным полюсом сформировался громадный ледниковый покров, для образования которого потребовались не менее значительные объемы морской воды, что привело к понижению уровня моря по всей планете и расширению территории, занятой сушей. Повсеместное похолодание вызвало во многих районах земного шара исчезновение буйных тропических лесов эоцена. Их место заняли леса, предпочитавшие более умеренный (прохладный) климат, а также необъятные степи, раскинувшиеся на всех материках (рис. 2.11.3.1).

В течение этого периода Индия пересекла экватор с юга на север и расположилась ближе к Азии. Австралия и Антарктида, наконец, окончательно расстались. Отдрейфовав от Антарктиды, Австралия "унесла с собой" и своеобразный мир сумчатых млекопитающих. Теперь, когда Южная Америка стала "островным" материком, населявшие ее необычные млекопитающие также получили возможность развиваться в условиях изоляции от внешнего мира, и там образовался довольно странный "зоопарк" с крайне причудливыми обитателями.

Рис. 2.11.3.2. HelixВ океанских глубинах продолжают эволюционировать моллюски, к которым относится 4% всех родов олигоцена. Больше всего среди них брюхоногих моллюсков. Появились улитки helix (рис. 2.11.3.2) и маленькие почвенные улитки pupilla, к этим двум родам относятся почти все улитки, которых мы видим вокруг себя. Головоногие моллюски продолжают пребывать в упадке, в олигоценовых отложениях обнаружены только три рода, один из которых наутилус, а два других очень близки к нему. Среди двустворчатых моллюсков появилась teredina.

Рис. 2.11.3.3. Рыба-мечВ олигоцене продолжают эволюционировать рыбы. Доминирующими рыбами также как и в эоцене, являются лучеперые к ним относится 17% всех родов олигоцена. Самый большой их отряд – окунеобразные, среди которых появляется меч-рыба (рис. 2.11.3.3). На втором месте по родовому разнообразию идут сомообразные, а также отряд опахообразные (lampriformes), отряд солнечникообразные (Zeiformes), скорпенообразные и иглороты. Появились кефаль, рыба-игла, корюшка, а также макрурус (глубоководная треска).

Самые яркие представители хрящевых рыб олигоцена – кархародоны. В эту эпоху проживала крупнейшая из когда-либо живущих акул на нашей планете - мегалодон достигавшая 20,3 м в длину и весом в 103 т. На рис. 2.11.3.4 вместе с мегалодоном в том же масштабе изображена большая белая акула, она принадлежит к тому же роду, но в олигоцене ее еще не было. Другая интересная акула олигоцена – гигантская акула (до 10 м, до 4 т) питавшаяся исключительно планктоном и крилем. В отличие от мегалодонов, эти акулы, не измельчав дожили до наших дней. Появляются сцимнодон и хемипристис, акулы не столь большие (1,1 и 2,4 м, соответственно), а также орляковый скат мобула (до 5,2 м, до 1 т). 

Рис. 2.11.3.4. Мегалодон (megalodon)Распространение степей на все более обширные районы суши привело к быстрому увеличению числа травоядных животных: они спешили воспользоваться новыми колоссальными пищевыми ресурсами.

На сцену жизни вышли новые млекопитающие, такие, как носороги, а за ними — первые настоящие свиньи, буйволы и олени.

Животные, питающиеся травой, сталкиваются с проблемой переваривания пищи, так как трава очень трудно усваивается организмом. Не удивительно, что природа начала экспериментировать с новыми типами пищеварительных систем, способных совладать с травяным рационом. Одной из первых появилась "конструкция", ставшая в наши дни наиболее эффективным механизмом переработки целлюлозы (вещества, образующего стенки растительных клеток), — так называемый "жвачный" желудок. В ту эпоху на Земле обитал древний верблюд пебротерий, который и был одним из самых первых жвачных животных.

В конце олигоцена около 25 млн лет назад на Земле возникла новая группа растений — травы. Уникальность их в том, что, в отличие от всех прочих растений, новые листья растут у них не на верхушке стебля, а у его основания. В результате стоит пасущимся животным съесть старые листья, как на их месте быстро вырастают новые. Таким образом, к приходу следующего стада на полях уже созревает новый сытный обед. Подобный процесс постоянного обновления пищевых ресурсов означает, что поросшие травой равнины способны прокормить большие стада травоядных животных.

Рис. 2.11.3.5. Пиротерий(Pyrotheria)Распространение трав снабдило растительноядных млекопитающих, появившихся на Земле позднее, в миоценовую и плиоценовую эпохи, новым обильным источником пищи. Начиная с этого времени, эволюция породила великое разнообразие травоядных животных, а поскольку на открытых равнинах они оказались вполне легкой добычей, вслед за ними появилось и множество новых хищников.

Точно так же, как трава служила новым обильным источником пищи для новых разновидностей травоядных животных, сами эти травоядные обеспечивали питанием новые виды хищников. В итоге ближе к концу олигоцена на планете появились первые настоящие кошки и собаки.

Рис. 2.11.3.6. Летучий дракон (Draco volans)Млекопитающие Южной Америки, отрезанной от остального мира, бурно эволюционировали, породив огромное разнообразие форм и размеров. Многие из них внешне сильно напоминали млекопитающих, обитавших в других частях света, таких, как грызуны, лошади или слоны. Скажем, пиротерий походил на раннего слона со своего рода полухоботом и зубилообразными бивнями (рис. 2.11.3.5). Тилакосмил был крупным сумчатым животным, похожим на саблезубую кошку. Он обладал длинными кривыми клыками и мощными когтями.

Водилось там и множество "беззубых" млекопитающих, или так называемых неполнозубых, среди которых были предки муравьедов, броненосцев и ленивцев. Позже появились и еще более странные млекопитающие. Наконец, в плиоцене между Южной и Северной Америкой вновь образовался сухопутный перешеек в результате чего ситуация в очередной раз резко изменилась.

Рис. 2.11.3.7. Летучий макакВ результате всего этого, Южная Америка стала как бы испытательным полигоном биологической конвергенции (сходства), которая происходила свыше 30 млн лет назад и привела к тому, что многие обитавшие там сумчатые постепенно стали походить на плацентарных млекопитающих, населявших другие части света.

Однако следует заметить, что Южная Америка в этом плане вовсе не уникальна. За историю эволюции было множество случаев, когда животные, обитающие на одном материке, становились внешне похожими на обитателей другого материка.

Биологическая конвергенция случается, когда неродственные животные из различных частей света долго ведут сходный образ жизни. Зачастую они вырабатывают одинаковый режим питания и занимают сходные экологические ниши.

На первый взгляд эволюция проявляет неисчерпаемую изобретательность в поисках оптимальных решений проблем, связанных с выживанием тех или иных видов. И все же ученые полагают, что количество вариантов, полностью соответствующих данным конкретным условиям или потребностям, на самом деле ограничено.

Создается впечатление, будто естественный отбор, раз за разом воспроизводит одни и те же принципиальные конструкции для решения подобных задач. Возьмем, к примеру, случай с проблемой "создания механизма замедления скорости свободного падения животного".

Эволюция решала эту задачу неоднократно, шла к цели самыми разнообразными путями, и в конечном итоге все они свелись к единому решению: той или иной разновидности кожистого "парашюта".

Рис. 2.11.3.8. Ореодонт (Oreodontidae)Почти 230 млн лет назад некая ящерица, которую называют ветельтизавр, планировала с дерева на дерево при помощи своего рода кожистого парашюта, натянутого между ее невероятно длинными ребрами.

Летучий дракон (рис. 2.11.3.6) — ящерица из юго-восточной Азии — использует точно такой же планирующий механизм и в наши дни. Белки-летяги слетают с деревьев (планируют) с помощью перепонок по обеим сторонам тела, натянутым между их передними и задними конечностями. Летучие маки (рис. 2.11.3.7) от шеи до хвоста укутаны в мягкую кожистую перепонку, покрытую густой шерстью, которая во время полета раскрывается в "парашют", самый большой из известных в животном мире. [1]

Теперь давайте более подробно рассмотрим разнообразие животного мира олигоцена. Как и ранее, самый многочисленный и разнообразный класс – млекопитающие, в олигоцене их разнообразие стремительно увеличилось (57% всех родов), самый большой их подкласс – плацентарные (52% всех родов), самая большая их группа – лавразиотерии (36% всех родов), самый большой их надотряд – китопарнокопытные (16% всех родов), самый большой их отряд – парнокопытные (12% всех родов), а самый большой их подотряд – мозоленогие (9% всех родов), предки современных верблюдов. С этого подотряда мы и начнем обзор. Самое большое семейство олигоценовых мозоленогих – ореодонты (4% всех родов), эти не большие травоядные животные весили от 30 до 350 кг и кормились луговой растительностью (рис. 2.11.3.8). Они не очень хорошо бегали, мелкие ореодонты прятались от хищников в норах, как сурки, крупные обзавелись клыками на подобии кабанов, и не убегали от хищников, а защищались.

Рис. 2.11.3.9. ProtoceratidaeСреди ореодонтов выделяется подсемейство leptaucheniinae, в которое входили совсем маленькие (4-40 кг) пустынные травоядные, нечто вроде карликовых осликов.

Второе по численности (3% всех родов) семейство олигоценовых мозоленогих – верблюдовые. В отличие от современных верблюдов, олигоценовые верблюды обитали не в пустынях, а в прериях, и занимали экологическую нишу антилоп. Они были заметно меньше современных верблюдов, их вес составлял от 50 до 520 кг.

Семейство protoceratidae (рис. 2.11.3.9) – попытка эволюции создать на генетической базе верблюда быстроходную антилопу с рогами не только на голове, но и на морде.

Встречались в олигоцене и другие мозоленогие, некоторые были весьма странными существами, например, копытный заяц кайнотерий.

Другим представителем эоценовым парнокопытных являются антракотериды – дальние родственники современных бегемотов. Антракотерий был размером с нормального бегемота, а ботриогенис и эломерикс не превышали 1,5 м в длину. 

Главная новость в подотряде свинообразных – окончательно сформировалось семейство энтелодонтов, отделившееся от «генеральной линии» свиней еще в эоцене. Эти кабанчики достигали в высоту 2,1 м, а вес их превосходил 400 кг, они были хищниками и охотились на вышеупомянутых верблюдов, в том числе и на самых крупных, а также на небольших носорогов.

Рис. 2.11.3.10. Кентриодон (Kentriodon)Чтобы завершить тему парнокопытных, упомянем маленьких (2-9 кг) гипертрагулид, которые обитали в джунглях и питались овощами и фруктами, и странное существо лептомерикс (до 15 кг).

Вторая большая ветвь китопарнокопытных – китообразные (4% всех родов). При переходе от эоцена к олигоцену древние киты вымерли, а те, кто остался, окончательно утратили задние конечности и разделились на два современных подотряда: зубатых и усатых китов. Зубатые киты в эоцене были невелики (до 2,3м) и уже почти не отличались от современных дельфинов. Первым китообразным, освоившим эхолокациюи жившие в позднем Олигоцене являлся Кентриодон (рис. 2.11.3.10).

Усатые киты в олигоцене были чуть побольше, чем зубатые (до 3,5 м), и отличались от них лишь мелкими деталями анатомии. Вместо китового уса в их пастях были нормальные зубы, и питались они не планктоном и крилем, а рыбой. Эхолокацию они пока не освоили.

Встречались в олигоцене и другие китообразные – переходные формы и тупиковые ветви эволюции.

Рис. 2.11.3.11. HesperocyoninaeТеперь перейдем ко второму по разнообразию отряду олигоценовых лавразиотериев – хищным (15% всех родов). Миациды вымерли, и в этом отряде осталось только два подотряда – собакообразные и кошкообразные. Мы начнем с собакообразных, к которым относятся 12% всех олигоценовых родов. Семейство собачьих, зародившееся в эоцене, в олигоцене стало процветающим, к нему относится 6% всех родов. Самое большое его семейство – hesperocyoninae (рис. 2.11.3.11), сюда входило 4% всех олигоценовых родов, это были небольшие (1-36 кг) быстроногие хищники типа лисиц и шакалов.

Борофагины были еще меньше (от 700 г до 1,9 кг), это было нечто вроде той-терьеров.

В олигоцене появился первый представитель подсемейства caninae, к которому относятся все современные собачьи. Это был 3-килограммовый лептоцион.

Вторая большая группа олигоценовых собакообразных – надсемейство арктоидов. Самое большое его семейство – ныне вымершие амфициновые, они же медведесобаки. Они отличались более коренастым и мощным телосложением, но были не так быстры, как настоящие собаки, это было нечто вроде бультерьеров или стаффордширских терьеров, их вес варьировался от 1,4 до 180 кг. Самый маленький из них - цинодиктис, жил в норах и охотился на грызунов и землероек. 

Рис. 2.11.3.12. Эусмилус (Eusmilus)Среди амфициновых выделяется подсемейство amphicyoninae, куда входили наиболее крупные амфициновые, от 71 до 180 кг. Это были уже не бультерьеры, а скорее, мастино.

В олигоцене среди арктоидов появился первый медведь урсавус, почему-то больше похожий на кота, чем на медведя.

В это время от «генеральной линии» собакообразных отделились куньи и ластоногие.

Рис. 2.11.3.13. Индрикотерий (Indricotherium transuralicum)Теперь перейдем к следующему подотряду отряда хищных - кошкообразным. Среди олигоценовых кошкообразных по-прежнему преобладают стопоходящие нимравиды, крупнейший из них – 70-килограммовый саблезубый эусмилус (рис. 2.11.3.12).

Появились первые настоящие кошачьи – небольшие древесные хищники типа манула или рыси.

Закончив обзор олигоценовых хищных, давайте перейдем к следующему большому отряду – непарнокопытным (4% всех родов). Почти все бронтотерии вымерли, и с их вымиранием непарнокопытные сильно сдали позиции. В олигоцене самое большое их семейство – хиракодонтиды, это результат эволюции эоценовых палеотериев – евроазиатского аналога североамериканских лошадей. В олигоцене это семейство породило парацератерия (он же индрикотерий рис. 2.11.3.13) – мегалошадь длиной 8м, высотой 5,5 м в холке (почти полтора слона) и весом до 20 т (четыре слона). Это было крупнейшее из всех когда-либо существовавших наземных млекопитающих, фактически, это был млекопитающий аналог брахиозавра юрского периода, но жилось ему намного привольнее, чем брахиозавру – аналогов аллозавра в олигоцене не было. Большинство других хиракодонтид были намного меньше, это были скорее даже пони, чем лошади. Индрикотерии питались мягкой растительной пищей. Когда климат сделался засушливым, они вымерли от недостатка пищи.

Рис. 2.11.3.14. Мезогиппусы (Mesohippus)В Северной Америке постепенно эволюционировали настоящие лошади, ими являлись потомки орогиппусов - мезогиппусы (рис. 2.11.3.14). Они были невелики (до 55 кг), у них было по три пальца на каждой ноге, средние из которых были крупнее и длиннее боковых. Это позволяло животным быстро бегать по твердой почве. Небольшие мягкие копытца эогиппусов, приспособленные к мягким болотистым почвам, превращаются в настоящее копыто. Мезогиппусы были величиной с современного волка. Они большими табунами населяли олигоценовые степи. Мозг мезогиппусов уже был примерно такой же, как у современных лошадей.

Потомки мезогиппусов - мерикгиппусы - были величиной с осла. Они имели цемент на зубах. 

Рис. 2.11.3.15. Халикотерий (Chalicotherium)Некоторые носороги в олигоцене начали отращивать рога на морде.

Рассмотрев все большие семейства олигоценовых непарнокопытных, скажем несколько слов о их маленьких семействах, в каждом из которых известно только по одному роду. Кратко рассмотрим их всех вместе. Халикотерий (рис. 2.11.3.15) – попытка реанимировать меловых теризинозавров на другой генетической базе. Эти звери пригибали длинными руками древесные ветви и объедали листву, копыта на руках и ногах у них превратились обратно в когти. Бронтопс являлся последним из бронтотериев, а метаминодон - непарнокопытный аналог бегемота. Появился современный тапир, ничуть не изменившийся с тех времен. 

Закончив рассмотрение непарнокопытных, кратко перечислим оставшиеся нерассмотренными отряды олигоценовых лавразиотериев. Одним из представителей отряда креодонтовявляется гиенодон (рис. 2.11.3.16) – альтернатива млекопитающих хищников, в олигоцене они постепенно вымирали. Брахипосидерос – олигоценовая летучая мышь. Кроме них, среди олигоценовых лавразиотериев встречались многочисленные насекомоядные, в частности, доисторические ежи. Доживали свой век последние цимолесты.

Рис. 2.11.3.16. Гиенодон (Hyaenodon)Теперь перейдем к группе euarchontoglires (9% всех олигоценовых родов), в которую входили грызуны (5% всех родов), а также приматы и зайцеобразные. Начнем с грызунов. Самым большим их подотрядом в олигоцене были боброобразные, олигоценовые бобры достигали 30-60 см в длину, они еще не научились строить плотины, а жили в норах, как барсуки. Их хвосты еще не приобрели характерную веслообразную форму.

Второй по численности подотряд олигоценовых грызунов – дикобразообразные. Остальные подотряды и семейства грызунов в олигоцене только формировались, из них достойна упоминания разве что соня-полчок, успешно дожившая до наших дней без заметных изменений.

Численность и разнообразие приматов в олигоцене заметно сократились, что неудивительно – джунглей стало меньше. Некоторые обезьяны приучились не бегать по веткам на четвереньках, а висеть под ветками на руках, они стали первыми человекообразными обезьянами. Это были маленькие обезьянки, весом от 1,5 до 6,8 кг, мозга у них было не больше, чем у других олигоценовых обезьян.

Появились первые зайцеобразные – пищухи и первый настоящий заяц палеолагус. Палеолагусы еще не умели прыгать и скакать, а прятались от хищников в норах, как сурки.

Рис. 2.11.3.17. МастодонтПерейдем теперь к третьей и последней большой группе плацентарных млекопитающих олигоцена – афротериям (4% всех родов). Самый большой их отряд – хоботные, многие его представители наконец-то стали похожи на современных слонов. Эритрей – почти нормальный слон размером с корову. Баритерий имел размеры с индийского слона и эволюционировал в направлении бегемотов, его бивни и хобот укоротились почти до полной неразличимости. Появился знаменитый род мастодонт (рис. 2.11.3.17).

Второй большой отряд олигоценовых афротериев – ныне вымершие десмостилы, это было нечто вроде растительноядных морских котиков.

Также к олигоценовым афротериям относятся даманы, сирены и носорогоподобные арсинотерии.

Рис. 2.11.3.18. Астрапотерии (Astrapotheria)Южноамериканские копытные продолжали вяло эволюционировать. Пиротерии и астрапотерии (рис. 2.11.3.18) представляли собой нечто вроде небольших (2,5-3 м в длину) бегемотов. Pachyrukhos – южноамериканский аналог кролика, ринхиппус – южноамериканский аналог пони, а craumauchenia – нечто вроде недоделанного жирафа.

Последняя большая ветвь плацентарных млекопитающих олигоцена, заслуживающих отдельного рассмотрения – неполнозубые. Сюда входили ленивцы и броненосцы.

Рис. 2.11.3.19. Экалтадета (Ekaltadeta)При переходе от эоцена к олигоцену в Австралии по непонятным причинам вымерли все плацентарные млекопитающие, и освободившиеся экологические ниши стали занимать сумчатые, в олигоцене к ним относилось 4% всех родов. Самый большой отряд олигоценовых сумчатых – двурезцовые, сейчас в него входят кенгуру и вомбаты. На рис. 2.10.3.19 изображен небольшой кенгуруподобный хищник экалтадета, на рис. 2.11.3.20 – сумчатый лев, один из крупнейших сумчатых хищников всех времен. Сумчатый лев достигал 160 кг, его интересной особенностью были сильные и ловкие передние конечности с противостоящими большими пальцами. Видимо, сумчатый лев хватал добычу не зубами, а руками.

В отряд спарассодонтов (sparassodonta) входили крупные (от 80 см до 1,5 м, до 100 кг) хищники, некоторые палеонтологи считают, что они были не сумчатые, а входили в отдельный подкласс млекопитающих, похожий на сумчатых, но другой, другие же палеонтологи все-таки считают их сумчатыми.

Рис. 2.11.3.20. Сумчатый лев (Thylacoleo)В олигоцене сформировалось современное семейство хищных сумчатых. Его первые представители были невелики, типа лисиц и маленьких собачек.
Также в олигоцене появились первые бандикуты – крупные сумчатые крысы, прыгающие, как кенгуру.

    Однопроходные млекопитающие по-прежнему представлены только утконосами, ехидны еще не появились.

    Окончив рассматривать олигоценовых млекопитающих, перейдем к олигоценовым завропсидам (16% всех родов). Самый большой их класс – птицы (10% всех родов), рассмотрим постепенно их отряды в порядке убывания родового разнообразия. На первом месте пелагорнитиды – огромные зубастые альбатросы с размахом крыльев до 6 м. На втором месте фороракосы – нелетающие хищные птицы, занявшие в Южной Америке пустующую нишу крупного хищника (рис. 2.11.3.21). Парафизорнис достигал 2 м в высоту и весил до 110 кг, но большенство других представителей фороракосов имели гораздо меньшие размеры, так, псилоптерус весил всего лишь 7 кг.

Рис. 2.11.3.21. Фороракосы (Phorusrhacidae)В отряде аистообразных появился первый современный род – ночная цапля. Фламингообразные мало отличались от их современных представителей. Пингвины были крупнее, чем сейчас – 1,2-1,7 м в высоту и весили до 90 кг. У них были длинные и тонкие клювы, как у цапель.

В надотряде galloanserae (куры, гуси и т.п.) жили 95-килограммовый казуароподобный нелетающий бараветорнис и гусежуравль пресбиорнис (рис. 2.11.3.22).

Рис. 2.11.3.22. Пресбиорнисы (Presbyornis)Аналогом наших воробьев являлись ракшеобразные – мелкие тропические птички.

Отряд пеликанообразных представлен вполне современными бакланами и нелетающими плотоптеридами, это было нечто среднее между бакланами и пингвинами.
Также в олигоцене появился первый современный род ястребов (канюки) и первые колибри.

Крокодилы составляли 4% всех олигоценовых родов. Некоторые олигоценовые крокодилы, например, пятиметровая австралийская квинкана, не прятались в водоемах, а бодро бегали по суше. Гавиалозух был крупнейшим из олигоценовых крокодилов достигая в длину 9,75 м.

    Большенство олигоценовых черепах уже похожи на современных, кроме одного их представителя – австралийской миолании, эта тяжелобронированная рогатая зверюга с длинным окостеневшим хвостом представляла собой аналог мезозойских анкилозавров (рис. 2.11.3.23).

Рис. 2.11.3.23. Миолания (Meiolania)Среди чешуйчатых пресмыкающихся олигоцена упомянем нескольких: большая змея yurlunggur (до 6 м в длину и до 30 см в толщину) и ящерица-веретенница пелтозавр.
Продолжали существовать водные ящеры сhoristodera.

Земноводные олигоцена все те же – лягушки, саламандры, тритоны и червяги. 

В концеолигоцена на Земле внезапно произошло глобальное потепление, настолько, что антарктический ледник почти растаял. [2]

Животный мир палеогена. Животный мир олигоцена

<< Животный мир палеогена. Животный мир эоцена<<

|>> Животный мир неогенового периода. Животный мир миоцена>>

А.С.Антоненко

В августе 2008 года в южноафриканской пещере Малапа были найдены останки нового вида австралопитеков, который в 2010 году получил название Australopithecus sediba. В 2011-м журнал Science опубликовал результаты новых исследований, и они не были последними. Попытка назвать Australopithecus sediba недостающим звеном эволюции австралопитека в человека вызвала споры; впоследствии количество образцов выросло, и стоило ждать дальнейших публикаций. 

Сводная реконструкция Au. sediba (в центре) основана на материале, принадлежащем MH1, MH2 и MH4, и на опубликованных только что исследованиях. Поскольку все особи, найденные на сегодня, обладают примерно одинаковым ростом, соответствующая коррекция не понадобилась. Длина бедра установлена по цифровым измерениям кости индивида MH1, которая до сих пор не извлечена из камня. Для сравнения приведены скелеты сравнительно малорослой современной женщины (слева) и самца шимпанзе обыкновенного (справа). И вот дождались! Science предлагает нашему вниманию шесть новых статей с описанием материала, принадлежащего трём индивидам: скелетов голотипа и паратипа MH1 и MH2, а также изолированной большой берцовой кости особи MH4. Работы завершают этап первоначального изучения этих ранних гомининов, живших примерно 1,977–1,98 млн лет назад.

Джоэл Айриш из Ливерпульского университета им. Джона Мурса (Великобритания) и его коллеги рассматривают характеристики зубов Australopithecus sediba, которые, скорее всего, передавались по наследству. Они филогенетически отличны от таковых восточноафриканских австралопитеков, но близки к зубам Au. africanus, а потому, заключают учёные, два вида можно объединить в южноафриканскую группу австралопитеков, которая некоторым образом напоминает кладу, состоящую из четырёх останков ранних представителей рода Homo. Всё это говорит о том, что Au. sediba и, возможно, Au. africanus не являются потомками австралопитека афарского. 

Дэррил де Рёйтер из Техасского университета A&M (США) и его группа изучили челюстной материал особи MH2, в том числе ранее неизвестные резцы и премоляры. Они похожи на таковые других австралопитеков, но отличаются от зубов австралопитека африканского и формой, и размерами, а также траекторией онтогенетического роста. Тем самым подтверждается правомерность выделения Australopithecus  sediba в отдельный от Australopithecus africanus вид. Между тем челюстной материал больше всех схож с таковым ранних представителей рода Homo. 

Стивен Чёрчилл из Университета Дьюка (США) и его коллеги проанализировали детали верхней конечности Australopithecus sediba и описали наиболее полные и недеформированные плечевую, лучевую, локтевую, лопаточную, ключичную кости и рукоятку грудины в истории изучения ранних гомининов, причём принадлежащие одной особи. За исключением кисти, верхние конечности гомининов из Малапы в большой степени морфологически примитивны. Иными словами, Australopithecus sediba обладал типичной для австралопитеков верхней конечностью, которая прекрасно подходила для лазанья по деревьям и, возможно, висения. 

Фрагменты рёберной клетки Australopithecus sediba описывают Петер Шмид из Цюрихского университета (Швейцария) и его коллеги. По их словам, верхняя часть грудной клетки узка в срединно-боковой области, как у крупных человекообразных обезьян, что совсем не похоже на широкую цилиндрическую грудь человека. Вместе с почти полными останками плечевого пояса вырисовывается морфологическая картина конической грудной клетки с обезьяноподобным высоким плечевым суставом (из-за чего кажется, будто обезьяна вечно пожимает плечами), то есть конфигурация очень характерна для австралопитека и едва ли способствует размахиванию руками во время ходьбы и бега на двух ногах, которое практикуют люди. Нижняя часть рёберной клетки сохранилась хуже, но по ней всё же можно судить о том, что там средне-боковое сужение напоминает человеческое. Перед нами странная мозаика анатомических черт, намекающая на переходное значение этого вида. 

Скотт Уильямс из Нью-Йоркского университета (США) и его коллеги анализируют шейный, грудной, поясничный и крестцовый отделы позвоночника, показывая, что Australopithecus sediba обладал тем же количеством поясничных позвонков, что и современные люди, но нижний отдел его спины был длиннее и гибче, с соответствующими функциональными последствиями. Морфологические показатели сильного поясничного изгиба говорят о том, что Australopithecus sediba в этом отношении был родственником австралопитека африканского и больше походил на человека прямоходящего из Нариокотоме. 

Наконец, Джереми Десилва из Бостонского университета (США) и Витватерсрандского университета (ЮАР) и его коллеги описывают анатомию нижней конечности Australopithecus sediba и выдвигают особую биомеханическую гипотезу о том, как ходил этот вид. По отдельности анатомия пятки, среднего отдела стопы, колена, бедра и спины уникальна и чудна, но вместе она внутренне непротиворечива и свидетельствует о двуногом хождении с очень низким наклоном туловища. Отсюда следует, что нашими ранними предками из числа гомининов практиковались многообразные виды бипедализма. 

В целом, как отмечает автор обзорной статьи и руководитель раскопок Ли Бергер из Витватерсрандского университета (ЮАР), вид демонстрирует анатомическое и функциональное попурри, которое отличает его и от австралопитеков, и от ранних представителей рода Homo. Несомненно, новые работы скажутся на представлениях о скорости и образе эволюции гомининов.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА