Почти все позвоночные животные — за исключением бесчелюстных миног и миксин — являются счастливыми обладателями двух пар конечностей, передних и задних. Это могут быть плавники, лапы, ласты, крылья, ноги и руки — но, так или иначе, у всего огромного инфратипа челюстноротых позвоночных эти две пары конечностей непременно имеются. 

Зародыши миноги (снизу), осетра (сверху) и мыши (справа) (иллюстрация Brian Metscher / Universität Wien). Но так было не всегда. Вот, например, у тех же миног и миксин никаких двух пар конечностей нет. Нет их и у более примитивных хордовых вроде оболочников. И возникает вопрос: что именно заставило древних позвоночных перейти к такому «четырёхногому» строению тела? Объяснений этому существует много, и последнее принадлежит исследователям из Венского университета (Австрия), которые утверждают, что две пары конечностей появились из-за живота.

Брайан Метшер (Brian D. Metscher) и его сотрудники объединили множество данных из предыдущих работ, касающихся и молекулярной эмбриологии, и палеонтологии. Особое внимание они уделили молекулярно-генетическим событиям, которые происходят при взаимодействии тканей развивающегося эмбриона.

На самых ранних стадиях развития у эмбриона образуются три тканевых листка: эктодерма, которая даёт начало коже и нервной системе, мезодерма, из которой образуются мышцы, кости и многие другие органы, и эндодерма, дающая начало пищеварительному тракту. Желудок с кишечником оказываются в телесной полости, мезодерма создаёт для неё оболочку и покрывает снаружи пищеварительные органы. Причём мезодерма распадается для этого на две части: одна идёт на кишечник, вторая — на внутреннюю выстилку полостных стенок. 

В журнале Evolution & Development исследователи пишут, что конечности формируются как раз в тех местах, где две части мезодермы оказываются отделены друг от друга и контактируют с эктодермой — в двух противоположных концах образующегося пищеварительного тракта. На всём остальном пространстве оба мезодермальных куска тесно соприкасаются друг с другом и с развивающимся желудочно-кишечным трактом.

То есть, проще говоря, развитие конечностей обусловлено тонкостями взаимодействия между разными сортами зародышевых тканей, а взаимодействие это определяется формированием полости, в которой болтаются кишечник с желудком. На самом конце тела, позади анального отверстия, обе части мезодермы сливаются и вместе со стенкой тела, образуемой эктодермой, формируют единственную непарную лопасть — хвост. На всём остальном протяжении тела внешний эктодермальный слой лишь в нескольких местах может оказать своё влияние на мезодерму, и при том только на один из её листков — то, что выстилает полость тела. Здесь и происходит формирование парных конечностей. 

Ну а то, что таких участков для формирования конечностей всего четыре, обусловлено — скажем об этом ещё раз — строением брюха, то есть полости с пищеварительным трактом внутри. Дальше уже идут модификации этой схемы: у кого-то эти конечности стали плавниками, у кого-то — крыльями и лапами. 

Эта гипотеза охватывает вообще все живые организмы — как ныне живущие, так и давно вымершие; для всех она постулирует один и тот же механизм возникновения конечностей, и такое единообразие, бесспорно, является преимуществом. С другой стороны, она берёт за основу данные молекулярной эмбриологии, так что её легко проверить экспериментально, и надо думать, что такая проверка будет предпринята в самое ближайшее время.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

Кречет (лат. Falco rusticolus)

Кречет (лат. Falco rusticolus), фото википедия

Голос  Кречета

Чукотский полуостров расположен далеко на севере, за полярным кругом. Трудно поверить, но когда-то и там росли пышные леса, в которых бродили самые настоящие динозавры. О палеонтологических богатствах Чукотки рассказал молодой ученый-палеоботаник Александр Грабовский.

Череп гадрозавра Edmontosaurus. Фото: academic.ru Геологическая летопись жизни растений на Чукотке берет начало в период поздней юры, говорит Грабовский. В те времена здесь было весьма тепло, иногда климат даже оказывался засушливым. В ископаемом состоянии ученым в основном попадаются остатки осевых частей растений – окаменевшие стволы и фрагменты древесины. Но наиболее интересный этап в развитии растительного мира Чукотки приходится на меловой период, когда здесь начинают появляться цветковые растения. Уже к концу мела они расселились по многим территориям, в том числе и по Северной Америке, куда попали через сухопутный мост, соединявший материки. Развитие этого моста сыграло огромную роль не только в расселении растений, но и в формировании растительных сообществ и экосистем.

Довольно интересным этапом развития растений была и граница мелового и палеогенового периодов. Ископаемые остатки растений этого времени находят, например, на хребте Рарыткин в Корякском нагорье. Около 65 миллионов лет назад в этих краях, среди болот и речных долин, шумели хвойно-широколиственные леса, состоящие из таксодиевых, кипарисовых, платанов, орешников, церциссов, виноградов, дубов и розоцветных.

Чукотская палеофлора. Фото: Александр ГрабовскийКонечно, меловые флоры Чукотки нельзя считать тропическими. Это, скорее, тепло-умеренные флоры арктических областей. Максимальная температура для их существования должна была составлять примерно 20 градусов тепла, а минимальная – от нуля до шести градусов мороза. В таких условиях произрастали, например, представители анадырской ископаемой флоры, местонахождения которой расположены в 40 км от г. Анадыря. Это уникальная реликтовая флора, именно здесь сохранились растения, бывшие очень редкими в позднем мелу – такие, как типичные Phoenicopsis, араукариевые и некоторые представители гинкговых. Наверное, это одна из самых интересных флор на Чукотке.

Вообще, надо отметить, что за последние 10 лет в наших краях было сделано очень много интереснейших палеонтологических открытий. Это и окаменевший лес из 200 деревьев, и новые реликтовые флоры, и открытие юры (келловей) в районе Ушканих гор, и первая на Чукотке находка мозазавра из сантон-туронских отложений.

Знамениты своим разнообразием палеогеновые флоры бухты Угольной. Последние исследования позволяют полагать, что древесные растения с большей территории Чукотки (восточная часть) исчезли около 2 млн лет назад. Тогда здесь росли ели, сосны, пихта, тсуга, гинкго, секвойя, а среди цветковых – береза, орешник, граб, дуб, вяз, орех, кария, кастения и др. Морские отложения также очень разнообразны – от ордовика до голоцена. Среди них, мне кажется, наиболее интересны аммониты и остатки иноцерамов.

Очень любопытные находки встречаются и в окрестностях реки Каканаут – здесь росли не только гигантские секвойи и платановые, но и жили арктические динозавры. Каканаутские динозавры наглядно демонстрируют разнообразие древних ящеров и показывают, что они могли жить и размножаться даже в приполярных условиях, где временами устанавливались отрицательные температуры. На Каканауте были найдены остатки тираннозаврид, тродонтид, дромеозаврид, неоцератопсид, гадрозаврид, анкилозаврид и другие ящеры.

В последнее время на Чукотке было проведено несколько экспедиций по изучению динозавров, так что их фауна уже более-менее известна. А вот мозазавров удалось найти только в 2011 году. Лишь в 2013 году было установлено, что фрагменты зубов и позвонков принадлежат именно этой группе рептилий. Мозазавры, скорее всего, не жили здесь постоянно и попали в местонахождение случайно. Хотя находки остатков плезиозавров и акул показывают, что условия для постоянного обитания здесь мозазавров могли существовать и тут.

К сожалению, динозавры еще одного местонахождения – Золотого хребта – на сегодняшний момент изучены очень плохо. Состояние их костных остатков оставляет желать лучшего, и только благодаря хорошо сохранившим зубам удалось определить гадрозавра. Скорее всего, в маастрихтских отложениях Золотого хребта представлены только эти представители динозавров. В 2011 году там было найдено порядка 40 фрагментов костей древних ящеров, в 2013 году последовала новая попытка исследования, но найти удалось лишь единственный фрагмент крупной бедренной кости.

К сожалению, все коренные выходы меловых пород здесь скрыты позднейшими отложениями, что серьезно затрудняет доступ к ним. Но даже уже проведенные исследования показывают, что эти скелеты неполные, разрозненные, и скорее всего, были перенесены водой в озёрную систему ещё в меловое время, где и захоронились.

Источник: PaleoNews

Североамериканский Гранд-Каньон, одна из самых заметных достопримечательностей США, оказался относительно молодым геологическим образованием — его возраст не превышает 5-6 миллионов лет, что в 8-10 раз меньше, чем считалось ранее, заявляют геологи в статье, опубликованной в журнале Nature Geoscience.

Североамериканский Гранд-КаньонГранд-Каньон, протянувшийся на 450 километров в длину, по своей сути является руслом реки Колорадо, которая ежедневно "выгрызает" и уносит около 500 тысяч тонн пород с его дна. Невероятно большая глубина этого каньона, 1,8 километра, позволяет детально изучить породы, которые сформировались за последние 2 миллиарда лет. Пока нет единого мнения о том, когда сформировался этот каньон.

К примеру, в ноябре 2012 года американские геологи обнаружили на дне Гранд-Каньона фрагменты апатита, которые свидетельствовали в пользу того, что он существовал уже 70 миллионов лет назад, во время эпохи динозавров. С этим не согласны Карл Карлстрем из университета Нью-Мехико (США) и его коллеги, считающие, что эта достопримечательность возникла всего 5-6 миллионов лет назад.

Они пришли к такому выводу, изучив схожие фрагменты апатита из разных частей Гранд-Каньона при помощи методики, измеряющей возраст пород по долям изотопов гелия, урана и тория. Геологам удалось обнаружить крайне интересную вещь — "великий каньон" формировался не как единое целое, а по частям, и является объединением нескольких более древних ущелий.

Так, два самых молодых фрагмента этого объекта, Мраморный каньон и Западный каньон, возникли недавно — примерно 5-6 миллионов лет назад. Его внутренние части, Восточный каньон и провал Урагана, оказались более древними — они сформировались почти 25-15 и 65-50 миллионов лет назад.

Тем не менее, Гранд-Каньон стал единым целым и приобрел свой современный облик лишь тогда, когда возникли его самые молодые участки. Данный факт, как считают ученые, позволяет говорить о том, что "великий каньон" почти в 10 раз моложе, чем считают многие геологи.

Источник: РИА Новости

В фантастических произведениях разного пошиба (в литературе, кино, компьютерных играх) регулярно встречаются рассказы о «заброшенных мирах» — потаённых местах планеты, о которых как будто забыло время. Вера Ржичанкова из Университета Южной Богемии (Чехия) и её коллеги утверждают, что по крайней мере один такой регион действительно есть. Правда, там нет ни динозавров, ни мамонтов, ни йети, ни амазонок, ни атлантов. 

Легко представить себе, что 12 тыс. лет назад это место выглядело точно так же. (Фото Артура Кантемирова.) Речь об Алтае-Саянском экологическом регионе, расположенном в Центральной Азии. В отличие от других областей Земли, он мало изменился со времён последнего ледникового периода.

Учёные составили списки млекопитающих, живущих в 14 регионах Евразии, и сравнили их с данными о семи евразийских локациях в период 35–12 тыс. лет назад. Выяснилось, что набор млекопитающих, характерный для Алтая и Саян западной части Монголии и юга Сибири (лошадь, северный олень, сайга, росомаха), подобен древним ледниковым сообществам. Впрочем, различия есть, и они очевидны: отсутствуют мамонты, например. 

Но это не страшно. Главное — здесь по-прежнему сосуществуют животные, которые в других местах вместе больше не живут. Перед нами редчайший пример аналога плейстоценового сообщества, соглашается Джон Стюарт из Борнмутского университета (Великобритания). 

Алтай и Саяны пока не изучены вдоль и поперёк, так что стоит ждать дальнейших неожиданностей (правда, не масштаба Бенуа Сокаля). Например, в 2010 году там были найдены улитки, считавшиеся вымершими после таяния льда. 

Суть в том, что там сохранился холодный и сухой климат, поясняет Павел Тарасов из Свободного университета Берлина (ФРГ). Как ни странно, во время последнего ледникового периода стояла такая же сушь, и значительные области Евразии были лишены снега. Активно росла трава, способствуя распространению травоядных животных. 

Ещё лучше климат того времени долгое время сохранялся на небольшом острове Врангеля в Северном Ледовитом океане, где мамонты вымерли всего 4 тыс. лет назад. 

Нельзя не сказать и о том, что Алтае-Саяны, возможно, сыграли важнейшую роль в истории человечества. Именно там находится Денисова пещера, где в 2010 году были обнаружены 50-тысячелетние останки нового вида людей — денисовцев. В дальнейшем там же удалось найти кости неандертальцев и орудия человека разумного. Это единственное место на свете, в котором обитали сразу три гоминина. 

Г-жа Ржичанкова не может допустить, что это простое совпадение. Раз климат в Алтае-Саянах оставался стабильным на протяжении длительного времени, то не только животные, но и древние люди, скорее всего, нашли там убежище и, конечно, пропитание. «Всё больше и больше причин считать восток Евразии рефугиумом», — подчёркивает г-н Стюарт. 

Когда ледниковый период закончился, алтайцы покинули горы и расселились по всему свету. Генетический анализ говорит о том, что с древними обитателями Алтае-Саян связаны и европейцы, и коренные американцы. 

Результаты исследования опубликованы в журнале PLoS ONE.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

Больше – действительно значит лучше. Во всяком случае, так было в докембрийские времена, когда первые многоклеточные организмы вступили в жестокую борьбу за существование с прежними властителями Земли – плотными бактериальными сообществами.

Дно эдиакарского моря. Реконструкция: John Sibbick Исследовательская группа NASA похоже, нашла ответ на вопрос, почему на заре жизни примитивные микроскопические существа эволюционировали в более крупных животных. Большие рост и размер давали первым многоклеточным явные преимущества перед основными их конкурентами в борьбе за продовольственные ресурсы – бактериальными колониями, уверены американские и канадские ученые.

Группа смоделировала течения, существовавшие в мировом океане примерно 580 млн лет назад. Именно вода была в те времена основным источником необходимых для жизни веществ – минералов, кислорода и прочего. Поэтому, разобравшись с тем, что происходило с течениями, можно понять и почему живые существа вдруг стали быстро увеличиваться в размерах.

Основными объектами, которые исследовали палеонтологи в ходе своей работы, стали рангеоморфы – напоминавшие перья или щетки первые многоклеточные создания, встречающиеся довольно широко по всему миру и достигавшие размеров от нескольких миллиметров до десятков сантиметров. Они жили на экстремальных глубинах, где полностью отсутствовали возможности для фотосинтеза, уточнил ведущий автор исследования Дэвид Джейкобс, профессор эволюционной биологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.

Сложные поверхности рангеоморфов убеждает в том, что они поглощали необходимые им для жизни вещества прямо из морской воды, пишет UCLA Newsroom. Так же действовали и бактерии, с которыми первым многоклеточным пришлось конкурировать. Как оказалось, более крупные многоклеточные, приподнимаясь над морским дном, получали лучший доступ к ресурсам, переносимым придонными течениями. Более того, крупные скопления многоклеточных могли оказывать на эти течения определенное влияние, еще серьезнее улучшая условия своей жизни.

Самые высокие представители эдиакарской биоты, которую исследовало NASA, могли достигать метра и более в высоту, то есть обладали размерами, вполне сопоставимыми с современными живыми существами. В то же время бактериальные пленки – прежние обитатели донных пространств, были заключены в «двумерную плоскостную клетку», и не имели возможности дотянуться до более богатых ресурсами слоев течений.

После того, как эдиакарские многоклеточные получили преимущества в доступе к жизненно важным веществам, они смогли направить их на дальнейшее увеличение своих размеров, окончательно закрепив эволюционный успех, уверены исследователи.

"Науке всегда было сложно объяснить, как и почему ранние формы многоклеточных стали увеличиваться в размерах, – рассказал профессор университета Торонто Марк Лафламм. – Наше исследование позволяет прояснить вопрос о том, как из мира, в котором правят микроскопические бактерии, мы попали в сегодняшний мир современных растений и животных. Также мы смогли объяснить некоторые эволюционные механизмы кембрийского взрыва".

Источник: PaleoNews

Когда мы слышим визг автомобильных тормозов, внутри всё у нас инстинктивно сжимается в ожидании звука столкновения. Понятно, что в нашей памяти хранится и звук тормозов, и звук столкновения, но этого мало: наш мозг как-то помнит, что одно предшествует другому, что эти два события связаны неким временным интервалом. Такое представление о последовательности, о времени — один из важнейших компонентов памяти; всю событийную, эпизодическую память можно описать тремя словами: что, где и когда. Но как этот параметр записывается в память? Как мозг ставит на событиях временные вехи? 

Срез через гиппокамп мыши: островковые клетки, тянущиеся из энторинальной коры в СА1-область гиппокампа, окрашены зелёным. (Фото Takashi Kitamura / MIT.) За координацию «что», «где» и «когда», в мозге отвечает гиппокамп — один из главных центров памяти вообще. При формировании эпизодической памяти гиппокамп связывается с энторинальной корой, которая служит для него сенсорным «хабом», направляя в него визуальную, слуховую и тому подобную информацию. О том, как предмет связывается с пространством, как «что» контактирует с «где», учёные успели узнать довольно много: тут задействованы так называемые нейроны места, которые включаются, когда индивидуум попадает в то или иное место и когда его вспоминает. Но вот насчёт временной связи в памяти в наших знаниях оставался большой пробел.

Ответить на этот вопрос попытались исследователи из Массачусетского технологического института (США). Судзуми Тонегаве (Susumu Tonegawa) и его коллегам удалось найти специальную нейронную цепочку, которая обеспечивает временную связь между двумя эпизодами. Эксперименты ставились на мышах: животных учили бояться звукового сигнала, который был предвестником удара электрическим током, следовавшим через 20 секунд после сигнала. Эта нейронная цепь связывает СА1-область гиппокампа с одним из слоёв энторинальной коры, и три года назад учёным удалось показать, что если эту цепь разорвать, то мыши так и не научатся бояться звука, то есть связь между звуком и электрошоком у них не возникнет. 

В новой статье, опубликованной в Science, группа г-на Тонегавы описывает новую нейронную цепь, которая тормозит работу предыдущей, связывающей энторинальную кору с гиппокампом. Тормозящая цепь начинается с особых нейронов, которые образуют островки в одном из слоёв энторинальной коры (клетки эти были названы островковыми, и до сих пор на них опять же никто не обращал внимания). Эти островковые клетки посылают сигнал в ту же СА1-область гиппокампа, что и первая цепь, но «островковый» сигнал оказывается тормозящим, и те нейроны в СА1, которые возбуждались от первой цепи, от второй, наоборот, успокаиваются. 

С помощью оптогенетических методов учёные показали, как эти две нервные цепочки взаимодействуют. В норме у мышей максимальный временной промежуток между событиями равнялся 20 секундам: если второе событие случалось позже, то взаимосвязи между первым и вторым не возникало. Однако исследователям удалось искусственно увеличить этот промежуток, стимулируя тот слой энторинальной коры, из которого в гиппокамп шла возбуждающая нейронная цепь, или подавляя активность того слоя, из которого выходила тормозящая цепь. И наоборот: временной промежуток между событиями можно было уменьшить, простимулировав подавляющую цепь и подавив активирующую. 

То есть эти две цепочки вместе определяют временное окно, в котором два события могут быть связаны друг с другом. Чем дольше активна СА1-область гиппокампа, тем выше вероятность, что последовательная связь образуется с одним, другим, третьим событием. Понятно, какие неприятности могут нас ждать, если перестимулированный гиппокамп начнёт видеть взаимосвязанную последовательность между всеми эпизодами, которые в него попадают (хотя у некоторых людей, надо заметить, всё именно так и происходит: у них всё, знаете ли, взаимосвязано). И вторая (тормозящая) цепь служит тут необходимым ограничителем. 

Заметим, однако, что этот феномен исследовался на примере довольно простых сенсорных восприятий вроде «Мы видим молнию, потом слышим гром». Но последовательность памяти складывается из разных кусков, больших и малых: мы же помним, например, что за зимой наступает весна и что после школы мы пошли в институт. Возможно, для осмысления последовательности таких блоков информации в мозге существуют какие-то дополнительные системы (хотя они могут строиться на базе этих же цепочек, которые мы описали выше). 

Напоследок добавим, что нобелевский лауреат Судзуми Тонегава, который работает ещё и в японском Институте физико-химических исследований RIKEN, не в первый раз возникает в наших новостях: не так давно мы сообщали о нейромолекулярной модели шизофрении, с помощью которой г-н Тонегава и его группа попробовали связать воедино многочисленные симптомы этой болезни.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

Летучие мыши Панамы научились ловить лягушек-тунгар благодаря ряби, появляющейся на воде при исполнении их "брачных серенад" и не исчезающей даже тогда, когда амфибия замолкает при виде хищницы, заявляют биологи в статье, опубликованной в журнале Science.

Лягушка-тунгар"Когда лягушка видит тень летучей мыши над собой, она сразу же перестает петь. К несчастью для земноводного, рябь на воде не исчезает сразу же, как оно замолкает. Волны продолжают идти по воде еще несколько секунд, создавая "мишень" вокруг лягушки, чем и пользуются летучие мыши", — заявил Воутер Халфверк из Лейденского университета (Нидерланды).

Халфверк и его коллеги наблюдали за охотничьими повадками бахромогубчатых листоносов (Trachops cirrhosus), обитающих в лесах Центральной и Южной Америки. Они предпочитают селиться у берегов озер, где они охотятся на мелких ящериц и земноводных, в том числе и лягушек-тунгар.

Авторы статьи заметили, что успешность охоты листоносов заметно различалась в случаях, когда их жертвы обитали на чистых мелководьях и в "замусоренных" частях озера. Тут ученые вспомнили, что "эхолокатор" многих летучих мышей обладает столь высокой чувствительностью, что они могут "видеть" то, как падают капли воды или рыбу, плавающую у поверхности озера.

Руководствуясь этой идеей, группа Халфверка попыталась найти признаки того, что листоносы используют водные "следы" лягушачьих серенад для их поимки. Для этого ученые покрывали павшими листьями те части озера, где были тунгары, и сравнивали эффективность охоты летучих мышей до и после "загрязнения". Летучие мыши начинали заметно чаще промахиваться при появлении листьев на воде, что подтвердило гипотезу ученых.

Возникает вопрос — почему же лягушки не используют этот же факт для самозащиты? Это происходит из-за того, что это же самое подводное "эхо" делает самцов более "громкими" и привлекательными для самок, и поэтому они готовы рисковать собой, максимизируя шансы на продолжение рода, заключают авторы статьи.

Истчоник: РИА Новости

По словам ученых, мозг раков-богомолов не сравнивает данные, поступающие с разных рецепторов, а использует их в "сыром" виде.

Рак-богомолПричудливые раки-богомолы и их родичи оказались обладателями крайне необычной формы зрения, почти не требующей вычислительных ресурсов мозга и позволяющей им ориентироваться внутри тропических коралловых рифов, благодаря 12 различным типам фоторецепторов, заявляют биологи в статье, опубликованной в журнале Science.

Глаза животных заполнены фоторецепторами, которые преобразуют волны света в нервные импульсы. Эти импульсы поступают в зрительный центр мозга, где они сопоставляются и "складываются" в цветную картинку. Число типов, форма и функции фоторецепторов могут быть разными. Так, человек обладает тремя видами "колбочек", а птицы и рептилии — четырьмя.

Ханне Тоен из университета Квинсленда в Брисбане (Австралия) и ее коллеги обнаружили, что тропические раки-богомолы (Odontodactylus scyllarus) используют эти фоторецепторы не по "назначению". Каждый элемент их глаза, отвечающий за считывание одного "пикселя" изображения, содержит в себе не три, а сразу 12 различных видов колбочек.

Биологи попытались выяснить, какую роль играют "лишние" колбочки в зрении рака. Для этого они приобрели несколько родичей раков-богомолов с аналогичной системой зрения (Haptosquilla trispinosa) и научили их забирать пищу в тот момент, когда над ними загоралась лампочка определенного цвета.

Постепенно меняя ее цвет, ученые пытались понять, помогают ли дополнительные фоторецепторы лучше различать цвета. Оказалось, что цветовая чувствительность раков была чрезвычайно низкой — они различают цвета в 8-25 раз хуже, чем человек. Причиной этого является то, что эволюция решила "сэкономить" на их зрительном центре.

По словам ученых, мозг раков-богомолов не сравнивает данные, поступающие с разных рецепторов, а использует их в "сыром" виде. Это заметно уменьшает число нейронов, необходимых для обработки изображения, и снижает расход энергии на работу центра зрения. Подобный компромисс должен помогать ракам выживать в пестром хаосе коралловых рифов, заключают авторы статьи.

Истчоник: РИА Новости

Остатки древнего дельфина раскопали в Новой Зеландии местные палеонтологи. В черепе ископаемого существа сохранились следы звукового локатора, который современные дельфины используют для ориентации в пространстве и поиска добычи.

 Papahu taitapu, как назвали нового дельфина, жил между 19 и 22 млн лет назад и не уступал размерами своим современным родственникам, достигая двух метров в длину. Как рассказал доктор Габриэль Агирре из университета Отаго, конические зубы папаху имели довольно простую форму и также напоминали зубы современных дельфинов. А вот голова миоценового морского обитателя была шире и отличалась менее выпуклым лбом.

"Наше исследование структур черепа и слуховых костей позволяет предположить, что Papahu могли генерировать звуки высокой частоты, используя их для навигации и обнаружения добычи в мутной воде, – рассказал новозеландский палеонтолог. – Они, вероятно, также использовали звуки, чтобы общаться друг с другом".

В те времена, когда Papahu населяли мелководные моря вокруг современной Новой Зеландии, климат этих мест отличался мягкостью и высокими температурами воздуха, а сам небольшой континент Зеландия, отколовшийся от Гондваны на границе Тихого и Индийского океанов, был почти полностью погружен в воду.

Профессор Фордайс с черепом древнего дельфина. Фото: 3NewsОкаменевшие остатки нового древнего дельфина были найдены на мысе Фаруэлл, расположенном в северной части Южного острова. Попавшие в руки ученых немного разрушенный череп и элементы посткраниального скелета показали, что Papahu taitapu довольно сильно отличается от уже известных форм.

"Когда мы сравнили его как с современными, так и с ископаемыми дельфинами, то обнаружили, что он относится к довольно разнообразной группе древних дельфинов, существовавшей 19-35 млн лет назад, – отметил соавтор исследования, профессор Эван Фордайс. – Все ее представители, включая самого Papahu или, например, акулозубых китов-сквалодонтов, давно вымерли. Их место заняли дельфины и зубатые киты, появившиеся в последние 19 млн лет".

"Главное, чем важно описание Papahu (и чем объясняется столь долгая задержка с его описанием с момента находки: он пролежал в лаборатории больше 20 лет) – он не похож ни на одного из ископаемых или ныне живущих китообразных, – рассказал PaleoNews доцент кафедры зоологии Таврического национального университета им. В.И. Вернадского Павел Гольдин. – Это не первая подобная находка - 12 лет назад, например, Эван Фордайс уже описал Simocetus rayi с тихоокеанского побережья Америки, который тоже ни на кого не похож. Тогда Фордайс выделил его в отдельное новое семейство, и то же следовало бы сделать и с Papahu, но, видимо, в этот раз первооткрыватели решили не создавать еще одно семейство с одним видом. В целом же это описание показывает, что в мировом океане 20-25 миллионов лет назад существовала разнообразная фауна китообразных, по богатству экологических форм сравнимая с нынешней, и нас ожидает еще много открытий в этой области. Именно этот вопрос ставит ребром статья Агирре-Фернандеса и Фордайса".

Особенности строения черепа папаху могут быть использованы для прояснения взаимоотношений между другими представителями дельфинов и китов. А вот причины, по которым эти древние морские обитатели вымерли, уступив место своим современным родственникам, пока остаются для ученых загадкой.

Остается добавить, что родовое имя Papahu на языке коренных обитателей Новой Зеландии – маори – обозначает дельфина, а видовое название taitapu происходит от маорийского наименования местности, в которой были найдены его окаменелости, пишет The New Zealand Herald.

Источник: PaleoNews