20 лет назад создатели фильма «Парк юрского периода» пофантазировали на тему клонирования динозавров из крови, найденной в древних комарах из янтаря. С тех пор энтузиасты упорно ищут подходящий образец. За прошедшие годы несколько различных исследовательских групп заявляли об обнаружении окаменелого комара с древней кровью в брюхе, но всякий раз эти открытия оказывались результатом ошибки или загрязнения. 

Комар, найденный в Монтане, содержит кровь неизвестного существа, жившего 46 млн лет назад. (Фото Dale Greenwalt.) Но вот наконец-то объявлено, что такой экземпляр всё-таки найден. Наполненный кровью комар около 46 млн лет пролежал в сланцевой породе на северо-западе Монтаны. Знаете, что самое поразительное? Открытие было сделано 30 лет назад палеонтологом-любителем — аспирантом-геологом по имени Курт Констениус, и всё это время ценнейший экземпляр валялся в подвале, пока на него не наткнулся биохимик в отставке Дейл Гринуолт, искавший окаменелости на западе США для Смитсоновского музея естественной истории. 

Образец находится в камне, а не в янтаре и (к сожалению для поклонников «Парка юрского периода») не настолько стар, чтобы заключённая в нём кровь могла оказаться кровью динозавров. Тем не менее это первая находка окаменелого комара с кровью.

Формация Кишенен (фото Dale Greenwalt). Итак, начало восьмидесятых. Констениус готовится получить степень магистра по геологии в Аризонском университете и вместе с родителями регулярно отправляется на выходные в окрестности национального парка Глейшер на северо-западе Монтаны, где находится геологическая формация Кишенен. Сотни окаменелых насекомых — вот его улов. Все они раскладываются по ящикам, отправляются в подвал, и о них благополучно забывают, ведь жизнь не стоит на месте. 

В 2006 году на сцене появляется г-н Гринуолт, который приходит в музей и на общественных началах (а чем ещё заняться на пенсии?) приступает к каталогизации коллекции палеобиологического отдела. В каком-то учебнике по эволюции насекомых ему попадается мимолётное упоминание об открытиях Констениуса, которые так и не удостоились надлежащего научного описания. И с 2008 года г-н Гринуолт каждое лето ездит на формацию Кишенен искать, что там ещё осталоь. 

Ему удаётся добыть тысячи образцов из 14 отрядов насекомых. Дело это было нелёгким: пожилому человеку приходилось сплавляться по реке Флатхед, по которой проходит граница парка, до места, где река пробила путь через породу формации Кишенен. Там и находятся сланцы, образовавшиеся на дне озера в эпоху эоцена около 46 млн лет назад. 

Редкое сочетание обстоятельств (тонкие слои мелкозернистого осадка и нехватка кислорода) позволили образцам сохраниться в огромных количествах и с небывалым качеством. Работа г-на Гринуолта привела к открытию двух новых видов. 

Совсем рядом, в городке Уайтфиш, г-н Гринуолт встретился-таки с семейством Констениус. Слово за слово, и эти милые люди решили подарить музею свою коллекцию. Как только г-н Гринуолт приступил к разбору древних сокровищ, он сразу приметил необычный экземпляр. К исследованию подключились британский энтомолог Ральф Харбак и сотрудники Смитсоновского музея.

Энергодисперсионная рентгеновская спектроскопия показала, что брюшко насекомого битком набито железом, а масс-спектрометрия вторичных ионов позволила обнаружить гем — соединение, придающее эритроцитам характерный красный цвет и позволяющее им разносить кислород по организму. Прочие опыты продемонстрировали отсутствие этих соединений в других частях окаменелости. 

Результаты категорически доказывают, что кровь в насекомом сохранилась. Но пока нет никакого способа узнать, кровь какого существа наполняет комариное брюшко. Видите ли, ДНК разлагается слишком быстро, и надежда на то, что она смогла пережить эти 46 млн лет, стремится к нулю. Недавно исследователи пришли к выводу, что период полураспада ДНК составляет примерно 521 год даже при идеальных условиях. 

Даже если в распоряжении учёных окажется чудесным образом сохранившаяся ДНК древнего существа, осуществить клонирование, подобное показанному в «Парке юрского периода», практически невозможно. Чтобы собрать полный геном из фрагментов ДНК, требуется знание о том, как выглядит целый геном, а у нас его нет. Кроме того, для превращения ДНК в живое существо её нужно пересадить в яичник близкого родственника, но у нас нет никакого способа узнать, что это было за животное. 

Так что, увы, никакие древние существа не вернутся к жизни благодаря данной находке. Однако это всё равно выдающееся открытие, ибо специалисты получили возможность ещё лучше изучить эволюцию кровососущих насекомых. Раньше самым близким родственником современного комара считался москит с остатками малярийного паразита, который служил косвенной уликой того, что комары питались кровью уже 15–20 млн лет назад. Новый экземпляр — прямое доказательство более глубокой древности кровососущего поведения. Кроме того, впервые показано, что биологические молекулы (в частности гем) сохраняются в палеонтологической летописи. 

Результаты исследования опубликованы в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

На Зеленом континенте ударными темпами движутся исследования зауроподов. По итогам раскопок последнего десятилетия к уже описанным оттуда четырем видам должны прибавиться еще несколько. Об одном из них рассказал на 14-ой Conference of Australasian Vertebrate Evolution, Palaeontology and Systematics в Аделаиде шведский палеонтолог Стивен Поропат.

Реконструкция нового австралийского титанозавра  Меловой динозавр, о котором идет речь, еще не получил полноценного научного названия, и фигурирует в статье под рабочим псевдонимом Уэйд (Wade). Остатки ящера, обнаруженные в округе Уинтон штата Квинсленд еще в 2005 году, считаются одним из самых полных скелетов зауроподов в Австралии, и представлены тазом и девятью спинными позвонками, сочлененными друг с другом. Также от Уэйда сохранились некоторые кости конечностей.

"Вообще-то там нашли около 17 разных динозавров, многие из которых представлены лишь отдельными костями, – вспоминает Поропат. – Но у этого все позвонки были расположены очень близко и находились прямо перед тазом. Это определенно было одно животное".

Стивен Поропат над остатками Уэйда Размер и особенности захоронения окаменелостей потребовали восьмилетнего кропотливого труда препараторов, и лишь совсем недавно палеонтологи смогли всерьез заняться изучением этих костей. Как оказалось, Уэйд заметно отличался от всех своих известных науке родственников. Прежде всего, он был необычайно широким, сообщил шведский палеонтолог. Титанозавры заметно отличаются от другой группы зауропод – диплодоков – более широкими следовыми дорожками, а бедра Уэйда были расставлены очень широко даже для титанозавра. По мнению ученых, это указывает на массивность и тяжеловесность представителей данного рода.

Подтверждает это предположение и находка пястной кости, необычно мощной для зауропод. Так что Уэйд, похоже, был очень большим и очень тяжелым динозавром, медленно бродящим по просторам своей меловой родины. "Этот новый зауропод был настоящим монстром", – уверен профессор университета Флиндерса Джон Лонг.

В настоящее время Поропат и его коллеги изучают все материалы по австралийским зауроподам, чтобы установить родственные связи Уэйда, сообщает Australian Geographic. После этого ящер обретет, наконец, настоящее имя и встанет в один ряд с другими австралийскими титанозаврами – Diamantinasaurus (ранее известным как Матильда и Wintonotitan (он же Клэнси). Все они жили примерно в одно и то же время на территории современного штата Квинсленд.

"Уэйд имеет четкое сходство или связь с зауроподами из Южной Америки и Африки, –добавил Лонг. – Так что, когда работа будет закончена, и динозавр полностью описан, это поможет нам лучше понять истинную природу австралийской фауны динозавров и то, как они к нам сюда попали".

Исчтоник: PaleoNews

Степной конёк (лат. Anthus richardi)

Степной конёк (лат. Anthus richardi), фото викимедия

Голос  Степного конька

Сибирский конёк (лат. Anthus gustavi)

Полевой конёк (лат. Anthus gustavi), фото викимедия

Голос  Сибирского конька

Растения, грибы и некоторые насекомые и черви используют для защиты от вирусов своеобразную защиту: когда в клетке появляется вирусная РНК, специальный фермент разрезает её на множество мелких фрагментов, согласно шаблону, который этот фермент носит с собой. Механизм этот зовётся РНК-интерференцией, и его запуск означает для вирусов, использующих в качестве хранилища генов РНК, полную невозможность размножаться. 

Эта система противовирусной защиты весьма эффективна, и можно было рассчитывать, что она есть у всех организмов, которые страдают от вирусов. Но, например, у млекопитающих противовирусной РНК-интерференции так и не нашли, несмотря на очень старательные поиски. В итоге стали считать, что звери выработали у себя альтернативный механизм, основанный на интерферонах, который успешно заменил РНК-интерференцию.

Однако некоторые исследователи не поверили, что млекопитающие так просто взяли и отказались от защитного механизма, который миллионы лет ковался эволюцией. Учёные из Швейцарской высшей технической школы Цюриха и Калифорнийского университета в Риверсайде (США) полагают, что им удалось найти РНК-интерференцию у млекопитающих, в связи с чем авторы работы опубликовали на эту тему сразу две статьи в журнале Science. 

Оливье Вуанне (Olivier Voinnet) и Шоу-Вэй Дин (Shou-Wei Ding) решили узнать, как от вирусов защищаются эмбриональные стволовые клетки, в которых, как известно, интерферон не синтезируется. Исследователи инфицировали стволовые клетки мышей вирусом, после чего находили в них куски расщеплённой РНК, как будто над ней поработал фермент РНК-интерференции. Ген этого фермента у мышей есть, и при его отключении обрывки РНК переставали появляться в клетке. 

Т-лимфоцит с РНК-содержащим Т-лимфотропным вирусом, который может вызывать лейкозы и лимфомы (фото Dennis Kunkel Microscopy).Но это в эмбриональных клетках, а что со взрослыми мышами? Для того чтобы воевать с вирусами, клетка сначала готовит «оружие» — разрезает специальную двуцепочечную РНК на небольшие фрагменты, которые называются малыми интерферирующими РНК. Одна из цепей получившегося короткого фрагмента входит в состав специального комплекса, который сличает с имеющимся шаблоном мРНК, и если между коротким шаблоном и мРНК есть совпадение, то мРНК разрезается. В случае с вирусом получается, что фермент как бы сравнивает имеющуюся у клетки шаблон-ориентировку на вирусную мРНК с мРНК, которая попадается ему на пути. 

Но вирусы могли выработать свой механизм противодействия РНК-интерференции. Исследователи предположили, что до сих пор в работах по поиску РНК-интерференции у млекопитающих использовались такие вирусы, которые расщепляли исходные клеточные РНК-шаблоны. Г-н Дин и его коллеги применили вирус Нодамура, о котором было известно, что у него есть белок для расщепления интерферирующих РНК. 7-дневные мыши, заражённые этим вирусом, погибали, но если у вируса отключали этот самый белок, животные выживали, а вирус из их клеток исчезал. 

 Работа, хотя и была опубликована в Science, встречена с большой долей скепсиса. Тут надо представлять себе весь массив исследований, посвящённых поиску РНК-интерференции у млекопитающих, на фоне которого эти две статьи, несмотря на всю их сенсационность, несколько блекнут. Об эмбриональных стволовых клеток скептики говорят, что они никогда не становятся мишенью для вирусов, и, возможно, авторы нашли лишь что-то похожее на противовирусную РНК-интерференцию. С другой стороны, известно, что у вируса гриппа защиты от РНК-интерференции нет, однако мыши, лишённые интерферонов, от гриппа погибают — хотя, если судить по последним данным, вполне могли бы выжить за счёт «взрослой» РНК-интерференции.

В целом, как считают многие, авторы «РНК-интерференции у млекопитающих» полагаются на слишком большое число необоснованных допущений. Например, у них увеличение числа коротких РНК-фрагментов в клетке и снижение численности вируса сразу же связывается через РНК-интерференцию, хотя и то и другое может быть следствием различных причин. Кроме того, авторы выключали ген, относящийся к РНК-интерференции, почему-то только в эмбриональных стволовых клетках, и не поставили такого же эксперимента с клетками взрослых животных. В общем, можно сказать, что обе статьи возбудили бурную дискуссию в научном сообществе, но изложенные в них данные научным фактом (пока ещё) не стали.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

У нашей планеты сложный интерьер, у него много слоёв. Образование и структура этих слоёв — тайна за семью печатями, но время от времени подсказки появляются — благодаря новым исследованиям, конечно, а не молитвам. 

Железо оседало на дне океана магмы, а затем просачивалось через твёрдую мантию к ядру. (Изображение авторов работы.) Если мы совершим путешествие к центру Земли, то увидим, что большинство материала на глубине до 3 тыс. км сложено всего тремя элементами: на кислород, кремний и магний (плюс немного железа) приходится более 90% «керамической» мантии Земли. Наша мантия служит прекрасной электро- и теплоизоляцией. 

Идём глубже — и всё меняется. Мы пересекаем границу каменистой мантии с металлическим ядром, которое на верхних участках представляет собой жидкость, а в самом центре планеты становится твёрдым. Химический состав тоже иной: почти всё ядро состоит из железа. 

По физическим характеристикам внешнее ядро Земли так же отличается от мантии, как море — от дна. Представьте себе перевёрнутый мир, в котором шторма и течения находятся не над, а под слоем породы. Именно эти потоки раскалённого металла в ядре Земли порождают её магнитное поле, которое защищает нас от солнечных бурь и делает возможной жизнь на поверхности планеты. 

Как же так получилось, что настолько различные слои материала оказались рядом друг с другом? Группа учёных во главе с Венди Мао из Стэнфордского университета (США) смогла показать, как железо вытесняется из силикатов на глубине около 1 000 км. 

Лабораторные эксперименты со смесями силикатных минералов и железа говорят о том, что железо находится в породе в виде крошечных изолированных образований, будучи запертым в ловушку на стыках между крупинками минералов. Это наблюдение привело учёных к выводу о том, что сегрегация железа происходит только на ранней стадии формирования планет, когда верхняя часть силикатной мантии полностью расплавлена. Считается, что капли железа просачивались через верхнюю мантию и собирались в её основании, а затем под действием силы тяжести, как в лавовой лампе, тонули дальше, и так в конечном счёте образовалось ядро. 

Работа г-жи Мао требует пересмотра этой модели. С помощью интенсивного рентгеновского излучения исследователи изучили образцы, находившиеся в условиях экстремального давления и температуры между кончиками кристаллов алмаза. Выяснилось, что при увеличении давления в недрах мантии жидкое железо начинает смачивать поверхность крупиц силикатных минералов. Это означает, что потоки расплавленного железа собираются в ручьи в твёрдой мантии — этот процесс называется перколяцией. Что ещё более важно, данный процесс может протекать, даже когда мантия недостаточно горяча для формирования океана магмы. 

«Чтобы перколяция была эффективной, расплавленному железу надо проложить непрерывные каналы через твердь, — поясняет г-жа Мао. — Это считалось невозможным, но теперь мы говорим, что при определённых условиях, которые, как мы знаем, существовали на планете, это может произойти». 

Комментируя результаты, Джеффри Бромили из Эдинбургского университета (Великобритания) отмечает: «Новые данные говорят о том, что формирование ядра не было простым, одноступенчатым событием. И этот сложный процесс, должно быть, оказал не менее сложное влияние на последующую химию Земли».

Работа г-жи Мао поднимает важные вопросы о том, как начинается формирование ядра планет. Общепринятая теория гласит, что изучение ядер метеоритов и астероидов расскажет нам о нашей собственной планете, но г-н Бромили считает, что раннее формирование ядра возможно только на больших планетах. Поэтому химический состав Земли сильно изменился в этом процессе и теперь значительно отличается от состава планет поменьше и астероидов. 

Г-н Бромили и его коллеги теперь изучают, какие ещё факторы могли повлиять на формирование строения Земли — например, столкновения с астероидами и другими телами в хаосе ранней Солнечной системы. Их выводы тоже добавляют вопросов. «Мы всё чаще наблюдаем металлические ядра у тел, которые значительно меньше Земли, — говорит учёный. — Какой процесс повлиял на формирование ядер у тел, которые никогда не были настолько большими, чтобы там имела место перколяция расплавов на большой глубине?» 

Результаты исследования опубликованы в журнале Nature Geoscience.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

Кижуч, приходящий на нерест из моря в крупные притоки озера — хорошо известное явление. Однако в сентябре настоящего года удалось поймать двух половозрелых самцов кижуча, которые созрели в озере, миновав этап нагула в море. Это первый зарегистрированный случай в истории ихтиологических исследований водоёмов Южно-Камчатского заказника и Курильского озера в частности.

Жилой кижуч, (фото Елизаветы Кирилловы)О том, что пойманные кижучи были резидентными (не покидавшими пресный водоём в течение всей жизни), свидетельствует наличие пищи (полупереваренных мальков лососей и насекомых) в желудках обеих рыб. Как известно, проходные лососевые рыбы (нагуливающиеся и созревающие в море) к началу нереста перестают питаться. Анализ структуры чешуи подтвердил, что эти рыбы никогда не были в море. В силу особенностей условий обитания в Курильском озере — холодноводном и малокормном, лососевые рыбы представлены типично проходной жизненной формой. Исключением был только голец-мальма, карликовые самцы которого широко распространены по всему озеру. Карликовыми остаются особи, у которых в раннем возрасте прекращается рост, но начинается созревание.

«По-видимому, появление резидентных форм лососевых в Курильском озере является следствием повышения температуры воды в озере, отмечаемой в последнее десятилетие. Температурный режим определяет условия нагула в водоёме», — рассказала Елизавета Кириллова, научный сотрудник Кроноцкого заповедника и Института проблем экологии и эволюции им. Северцова РАН, — «в последние годы условия обитания в озере стали таковы, что стало возможно созревание типично проходных рыб в пресном водоёме. Иными словами, в настоящее время условия нагула в Курильском озере могут обеспечить энергетические потребности на рост и созревание некоторого числа особей кижуча». Самцам требуется меньше энергии для созревания. Потому появление жилых самцов тихоокеанских лососей в водоёмах, в общем, широко распространённое явление. Например, жилой кижуч известен в ряде озёр Камчатки: озеро Саранное, Голыгинское, Халактырское, а во многих реках Западной Камчатки обитают карликовые самцы симы.

«До настоящего времени случаев обнаружения жилого кижуча в Курильском озере не зарегистрировано. По-видимому, в настоящее время мы являемся свидетелями начала изменений внутривидовой структуры ихтиофауны Курильского озера. Предвосхищая возможный вопрос о том, каким образом это отразится на состоянии популяции нерки — массового и наиболее важного в различных аспектах вида Курильского озера, следует сказать, что в настоящее время нельзя давать какие-то прогнозы, потому как заметный эффект может проявиться через не один десяток лет», добавила Елизавета Кириллова.

Дополнительная информация:
В бассейне Курильского озера, расположенного на территории Южно-Камчатского заказника и вытекающей из него реки Озерной воспроизводится самое крупное азиатское стадо ценного вида тихоокеанских лососей — нерки. Её нерестовый ход в р. Озерная начинается обычно в конце мая и завершается в конце октября — начале ноября. В Курильском озере нерест длится с июля по март, достигая максимума в августе-сентябре. Ежегодно сюда заходит до 6 миллионов половозрелых особей нерки. Озерновская нерка является кормовой базой для бурых медведей, белоплечих орланов и целого ряда других животных, обитающих на территории Южно-Камчатского заказника. Кроме того, ресурсы озерновской нерки являются важной экономической составляющей для жителей всего Усть-Большерецкого района. Постоянно в бассейне Курильского озера обитают или воспроизводятся 8 видов рыб: нерка (основа ихтиофауны водоёма), мальма, кижуч, горбуша, кета, девятииглая колюшка, трёхиглая колюшка, чавыча.

Источник: Кроноцкий заповедник

Дискуссии о систематике рогатых динозавров-цератопсов в Соединенных Штатах пошли на новый виток. Специалист Йельского университета Николас Логрич опубликовал работу, доказывающую, что Torosaurus и Triceratops представляют собой два разных рода и не должны считаться синонимами.

Torosaurus (слева) и Triceratops (справа)  Проблемы взаимосвязей между различными таксонами цератопсов возникают главным образом по тому, что основные их диагностические признаки – детали строение черепа – могут с возрастом меняться. В результате молодой и взрослый экземпляры одного и того же рода будут не слишком похожи между собой, и палеонтолог легко может принять их за двух разных динозавров.

 В 2011 году ученые университета Монтаны предложили считать Triceratops, Nedoceratops и Torosaurus разными возрастными стадиями одного и того же рода. Логрич взялся опровергнуть эту точку зрения. По его словам, гипотеза о том, что трицератопс и торозавр, по сути, представляют собой синонимы, предполагает, что а) оба эти таксона существовали одновременно и в одинаковых географических условиях, б) экземпляры, описанные как Torosaurus, должны быть более взрослыми, чем те, что известны как Triceratops, и в) между этими таксонами существуют промежуточные формы.

 Первый пункт можно считать установленным, но вот два других ученый решительно поставил под сомнение. Для определения возраста известных особей торозавров и трицератопсов Логрич применил оригинальную методику, основанную на уже установленной последовательности возрастных изменений черепов рогатых динозавров. По мере роста и взросления у цератопсов друг за другом наблюдается развитие черепного орнамента, слияние костей крышки черепа, и, у самых взрослых – ряда других черепных костей.

 Используя эту схему, Логрич обнаружил взрослых и подростков внутри и трицератопсов, и торозавров. Кроме того, внимательно исследовав костяной воротник трицератопсов, он показал различия в форме и положении углублений на нем от таких же у торозавров. Таким образом, уверен йельский палеонтолог, промежуточных форм между окончатыми воротниками торозавров и цельными воротниками трицератопсов существовать не может.

 "Торозавры являются самостоятельным родом рогатых динозавров, – резюмирует Логрич. – А разработанный нами метод отногенетического анализа можно использовать и для оценки других гипотез о синонимии в геологической летописи".

 Статья "Torosaurus Is Not Triceratops: Ontogeny in Chasmosaurine Ceratopsids as a Case Study in Dinosaur Taxonomy" доступна на сайте PLOS ONE

Истчоник: PaleoNews

В 2011 году исследователи из Швейцарского орнитологического института прикрепили к шести белобрюхим стрижам датчики, которые записывали все перемещения птиц. Белобрюхие стрижи — небольшие птички весом чуть больше 100 г — проводят лето в Европе, где выводят птенцов, а на зиму мигрируют в Африку, пролетая тысячи и тысячи километров. Зоологи как раз хотели узнать, сколько энергии тратят стрижи во время миграций, а заодно выяснить, как именно птицы летят, как долго находятся в воздухе, как часто останавливаются на отдых и т. д. 

Белобрюхий стриж (фото ignicapillus). Но спустя год, когда учёные сняли с вернувшихся стрижей датчики, обнаружилось нечто невероятное: оказалось, что во время зимовки стрижи вообще не садились на землю! Свыше двухсот дней эти птицы оставались в небе над Западной Африкой.

Датчики, которыми Феликс Литчи (Felix Lietchi) и его коллеги снабдили стрижей, снимали записи не в непрерывном режиме, но промежуток между двумя показаниями составлял всего 4 минуты, так что вряд ли птицы, вздумай они присесть на землю, успевали бы всякий раз попадать в столь небольшой интервал. Ну а об использованном приборе зоологи говорят так: он настолько мал и лёгок, что никак не стеснял птиц. 

Электроника на стрижах реагировала на ускорение, наклон тела относительно поверхности земли и количество света, падающего на птицу. С помощью последнего показателя можно было точно определить географическую координату стрижа. Комбинируя ускорение с углом наклона, можно узнать, что в данный момент делает птица: находится на земле, машет крыльями в воздухе или же пассивно планирует.

Бóльшую часть времени, как сообщают исследователи в Nature Communications, птицы тратили на активный полёт, хотя иногда пассивно скользили в течение нескольких минут. 

Подобные датчики появились совсем недавно, так что это первая работа, в которой подтверждён беспосадочный многомесячный полёт стрижей (такие предположения делались относительно чёрного стрижа, но одно дело сказать, и совсем другое — убедиться в этом воочию). Почему эти птицы не хотят садиться на землю вне периода размножения? Учёные пока не знают, но, возможно, это как-то связано с особенностями питания и стремлением обезопасить себя от наземных хищников.

Второй момент, который предстоит выяснить, — как стрижиная физиология позволяет им буквально жить в воздухе. Ведь птицы, к примеру, должны время от времени спать (хотя их сон и отличается от сна зверей). Так как же стрижам удаётся спать на лету? Чрезвычайно интригующая загадка!

Истчоник: КОМПЬЮЛЕНТА

Полевой конёк (лат. Anthus campestris)

Полевой конёк (лат. Anthus campestris), фото викимедия

Голос  Полевого конька