Развитие эволюционных линий современных грибов и животных начиная от общего предка реконструировали ученые ТюмГУ в составе международного научного коллектива. По их словам, исследование не только проясняет один из ключевых эпизодов эволюции жизни, но и может помочь в борьбе с раком. Результаты опубликованы в журнале Nature.

Одно из важнейших открытий эволюционной генетики последних десятилетий – тесная связь между животными и грибами, рассказали ученые. Несмотря на очевидные глубокие различия между этими царствами, их общий предок жил всего около миллиарда лет назад.

Международный исследовательский коллектив с участием специалистов Тюменского государственного университета прояснил траектории расхождения генома грибов и животных, выделив ключевые пути генетических трансформаций, характерные для обоих царств.

Для решения этой задачи ученые открыли несколько ранее неизвестных видов современных простейших одноклеточных, наиболее генетически близких общему предку животных и грибов. Расшифровка генома проводилась с помощью технологии высокопроизводительного секвенирования ДНК, отметили специалисты. 

Все растения Земли не стали смертельно ядовитыми для вредителей из-за того, что производство токсинов крайне негативно влияет на скорость роста и размножения, заявляют генетики в статье, опубликованной в журнале PNAS.

Российские генетики нашли новое биологическое и математическое объяснение тому, как возникают пятна и полоски на поверхности тела и шкуре животных, и опубликовали его в журнале PLoS One.

Форма тела, окраска и другие внешние отличительные признаки животных зачастую возникают из-за физических феноменов, которыми управляют простые математические законы. К примеру, кишечник всех позвоночных животных можно описать при помощи одной и той же формулы, а кора мозга укладывается в извилины во время роста зародыша по очень простому физическому принципу.

Одна из самых интересных загадок такого рода – то, как и почему шкуры кошек и многих других животных покрыты разноцветными полосками и точками. За последние годы ученые предложили несколько формул, описывающих их формирование, и нашли несколько генов "пятнистости" и "полосатости". При этом биологи не понимали, как работает механизм их появления.

Андрей Зарайский из Института биоорганической химии РАН и его коллеги из МГУ и Физического института РАН в Москве предложили новое оригинальное объяснение тому, как могут формироваться пятна и полоски, используя формулы, которые предложил для их объяснения Алан Тьюринг еще в 1950 годах.

Схема того, как возникает пятнистая окраска рыб и ряда других животныхВеликий британский математик предположил, что полоски на теле кошек, зебр и пятна на теле леопардов и других животных возникают благодаря наличию в их зародышах двух химических веществ, которые распространяются через весь эмбрион и взаимодействуют друг с другом.

Различия в скорости движения веществ через организм, как показал Тьюринг в своих исследованиях, порождают характерные "точки" и "полоски", распределеные по будущему телу. Схожим образом могут расти и другие структуры в теле животных и человека, в том числе и пальцы на руках и ногах у человека.

Руководствуясь выкладками Тюринга, биологи давно ищут такие молекулы. За последние годы они нашли несколько возможных кандидатов на роль этих биологических "художников".

Проблема, как рассказывают российские исследователи, заключается в том, что ученые ожидали, что молекулы искомых веществ будут устроены совершенно по-разному и заметно отличаться по массе и форме. На самом деле все они похожи друг на друга, из-за этого у биологов возник вопрос – как они могут управлять ростом полосок и пятен?

Ученые из России раскрыли этот секрет, обратив внимание на то, что на скорость распространения подобных белковых молекул-"художников" влияют не только их собственные свойства, но и то, как они взаимодействуют с белковыми структурами, так называемым внеклеточным матриксом, который поддерживает клетки и управляет их миграцией во время роста зародыша.

Ученые построили математическую модель и проверили ее, проследив за тем, как белки WNT и  DKK, управляющие ростом волосяных луковиц в зародышах крыс, взаимодействуют с межклеточной средой. Эти наблюдения подтвердили их гипотезу. Выяснилось, что WNT сильнее "сцеплялся" с межклеточной средой, тогда как связи с ней DKK заметно слабее. В результате этого молекулы WNT распределялись по зародышу более точечно, порождая "лес" из будущих волосяных луковиц на поверхности кожи.

Аналогичным образом, как рассказывают Зарайский и его коллеги, возникал узор из черных пятен на теле желтого сомика-кукушки. Сейчас российские биохимики пытаются понять, как можно управлять этим процессом, и как можно доказать, что именно этот механизм отвечает за появление пятен.

Источник: РИА Новости

Предлагаем вам взглянуть на рентгеновские снимки различных животных  и узнать для себя много нового.

Рентгеновский снимок беременной змеи	Рентгеновский снимок змеи
Рентгеновский снимок шиншиллы	Рентгеновский снимок шиншиллы
Рентгеновский снимок беременной собаки	Рентгеновский снимок собаки
Рентгеновский снимок черепахи	Рентгеновский снимок беременной бородатой агамы
Рентгеновский снимок беременной кошки	Рентгеновский снимок кошки
УЗИ беременной акулы	Рентгеновский снимок акулы
Рентгеновский снимок беременной летучей мыши	Рентгеновский снимок летучей мыши
Рентгеновский снимок беременной морской свинки	Рентгеновский снимок беременной морской свинки
Рентгеновский снимок беременного енота	Рентгеновский снимок древесного сциника
Рентгеновский снимок беременной обезьяны	Рентгеновский снимок обезьяны
Рентгеновский снимок беременной оленихи	Рентгеновский снимок птицы киви
Рентгеновский снимок курицы	Рентгеновский снимок пингвина, прямоугольниками показаны его колени
Рентгеновский снимок геккона	Рентгеновский снимок ящерицы
Рентгеновский снимок рыбы-пилы	Рентгеновский снимок костной рыбы
Рентгеновский снимок краба	Рентгеновский снимок паука
Рентгеновский снимок жука-оленя	Рентгеновский снимок жука-усача

Самым старым из известных современных животных является гренландская акула, возраст которой составляет около 400 лет. До этого считался самым старым животным - гренландский кит, возрост которого был 211 лет.

Подробнее...

Исследовательская группа из Техасского университета A&M доказала редкий случай передачи ДНК между растениями и животными. В их работе показано, что около 340 миллионов лет назад предшественники сосен, елей и прочих современных хвойных деревьев получили некоторые ДНК-последовательности от насекомых. Статья опубликована в журнале Genome Biology and Evolution, кратко об исследовании сообщается на портале Phys.org.

«Мы назвали эти последовательности ДНК сосны “дриадами” в честь греческих мифических существ, селившихся на деревьях. Дриады — одна из многих групп повторяющихся ДНК-последовательностей», — пояснил руководитель исследования Клаудио Касола (Claudio Casola). Эти последовательности могут составлять до половины генома растения, в том числе сосны, и, как известно, из предыдущих исследований, во многом влияют на характеристики растения.

Ученые называют такие последовательности «геномными паразитами»: они проникают в новые для себя геномы, как вирусы распространяются между людьми. Возникают такие «геномные инфекции» редко, но однажды возникнув, существуют миллионами лет.

До того, как были описаны дриады, подобные элементы ученые находили только у животных. Исследователи предположили, что эти последовательности когда-то и были взяты деревьями от животных. Чтобы подтвердить это, они проанализировали последовательности 1029 видов, не относящихся ни к животным, ни к соснам, но не нашли подобных элементов. Много исследований было проведено и чтобы показать, что дриады — не артефакты, а действительно когда-то были переданы от насекомых и аналогичны ретроэлементам Penelope, имеющимся у них.

Поясним, что ретроэлементы, известные также как ретротраспозоны, — это подкласс траспозонов, а эти последние, в свою очередь определяются как участки ДНК, которые могут перемещаться и размножаться, но в пределах генома (еще их называют «прыгающие гены»).

Источник: Научная Россия

Численность популяций диких животных в мире за 40 лет сократилась больше, чем в два раза, говорится в новом исследовании Всемирного фонда природы.

По данным организации, потери оказались гораздо более масштабными, чем считалось до этого: значительно уменьшилось число диких млекопитающих, птиц, рептилий и рыб.

По данным исследователей, уменьшение численности популяций диких животных связано с деятельностью человека, которая зачастую приводит к разрушению ареалов обитания диких животных.

В частности, согласно докладу фонда, значительно сократилось число лесных слонов в Африке и морских черепах, сообщает Би-би-си.

В докладе отмечается, что одновременно количество людей на планете практически удвоилось - с 3,7 миллиарда до почти 7 миллиардов человек. В докладе сообщается, что для воспроизводства ресурсов природы, которые человечество потребляет ежегодно, необходимы уже полторы планеты.

Источник: infox.ru

Возникновение и первоначальное развитие жизни на Земле вовсе не нуждались в высоком содержании кислорода. Это экспериментально доказали датские биологи, поставив опыт над современными морскими губками.

Первые в мире животные сидели на бескислородной диете Губки считаются одними из самых примитивных многоклеточных животных и очень напоминают ранние формы жизни, появившиеся на Земле в эпоху ее молодости. Например, у губок еще не существует разнообразных отдельных органов и тем более их систем, а образ жизни донных фильтраторов, который ведет большинство этих существ, отличается глубокой древностью. Поэтому аспирант университета Южной Дании Даниэль Миллс и его коллеги остановили свой выбор именно на губках, чтобы выяснить роль кислорода в возникновении и первых шагах развития жизни.

Исследователи собрали несколько морских караваев (губок Halichondria panicea), обитающих в насыщенных кислородом водах датских фьордов, и поместили в специальный аквариум. С помощью лабораторного оборудования из налитой в аквариум воды постепенно удалялся кислород, и к концу эксперимента его содержание в воде было примерно в 200 раз меньше, чем в современных морях. Но, несмотря на столь жесткие условия, морские караваи очень неплохо себя чувствовали все 10 дней эксперимента и погибать от удушья вовсе не собирались.

Результаты смелого опыта, по мнению авторов, убедительно доказывают, что примитивные живые существа, обитавшие в первобытных океанах, нуждались в кислороде намного меньше, чем их более сложные современные потомки. "Есть еще много исследователей, утверждающих, что животные не могли появиться до тех пор, пока уровень содержания кислорода не достиг достаточно высоких величин, – заявил Миллс. – Наши результаты оспаривают эту точку зрения".

Как считает датский ученый, ему удалось экспериментально подтвердить альтернативную гипотезу, согласно которой зарождение и первоначальное развитие жизни могло происходить и в практически бескислородных условиях. Кстати, одной из причин, по которым древние океаны были лишены кислорода, может быть большое количество гниющей органики – микробов и бактерий, которые тратили весь кислород на окислительные реакции собственного разложения. Губки же, фильтрующие воду и питавшиеся этой органикой, очищали от нее океан и тем самым постепенно повышали уровень содержания кислорода. А вслед за ним росла и сложность непрестанно эволюционирующих живых существ.

Результаты Миллса и его команды отлично вписывается в данные генетических исследований, уверен профессор Уильям Мартин из немецкого университета Дюссельдорфа. Хотя окаменелости животных массово появляются лишь около 600 млн лет назад, когда океаны уже были богаты кислородом, генетическое разнообразие современных ДНК указывает, что первые животные начали развиваться по крайней мере на 100 млн раньше, в еще не насыщенных кислородом водах.

Более того, митохондрии, генерирующие энергию в клетках современных животных, у многих простых форм способны длительное время функционировать без кислорода. "Изучение того, как митохондрии губок ведут себя в условиях с низким содержанием кислорода, может прояснить, как они выживают", – отметил Мартин.

По мнению доцента университета Вандербильта в Теннесси Антониса Рокаса, результаты исследования датчан весьма изящны. Однако пока неясно, действительно ли именно губки были самыми ранними животными. Некоторое время назад на эту роль были предложены гребневики, и эти "отношения чертовски трудно расшифровать", подчеркнул Рокас, отметив, что было бы интересно проверить и гребневиков на способность выживать в условиях с низким содержанием кислорода.

Вполне возможно , что губки появились раньше других и помогли океанам насытиться кислородом, считает Тимоти Лайонс, профессор биохимии Калифорнийского университета, занимающийся изменением уровня кислорода на ранней Земле. Но это не означает, что океаны нуждались в животных, чтобы обогатиться кислородом. "Мы знаем, например, что уровень кислорода, скорее всего, был очень высок немногим ранее 2 млрд лет назад – но в те времена не было никаких животных. Эволюция еще не была готова", – приводит его слова New Scientist.

Источник: PaleoNews

Почти все позвоночные животные — за исключением бесчелюстных миног и миксин — являются счастливыми обладателями двух пар конечностей, передних и задних. Это могут быть плавники, лапы, ласты, крылья, ноги и руки — но, так или иначе, у всего огромного инфратипа челюстноротых позвоночных эти две пары конечностей непременно имеются. 

Зародыши миноги (снизу), осетра (сверху) и мыши (справа) (иллюстрация Brian Metscher / Universität Wien). Но так было не всегда. Вот, например, у тех же миног и миксин никаких двух пар конечностей нет. Нет их и у более примитивных хордовых вроде оболочников. И возникает вопрос: что именно заставило древних позвоночных перейти к такому «четырёхногому» строению тела? Объяснений этому существует много, и последнее принадлежит исследователям из Венского университета (Австрия), которые утверждают, что две пары конечностей появились из-за живота.

Брайан Метшер (Brian D. Metscher) и его сотрудники объединили множество данных из предыдущих работ, касающихся и молекулярной эмбриологии, и палеонтологии. Особое внимание они уделили молекулярно-генетическим событиям, которые происходят при взаимодействии тканей развивающегося эмбриона.

На самых ранних стадиях развития у эмбриона образуются три тканевых листка: эктодерма, которая даёт начало коже и нервной системе, мезодерма, из которой образуются мышцы, кости и многие другие органы, и эндодерма, дающая начало пищеварительному тракту. Желудок с кишечником оказываются в телесной полости, мезодерма создаёт для неё оболочку и покрывает снаружи пищеварительные органы. Причём мезодерма распадается для этого на две части: одна идёт на кишечник, вторая — на внутреннюю выстилку полостных стенок. 

В журнале Evolution & Development исследователи пишут, что конечности формируются как раз в тех местах, где две части мезодермы оказываются отделены друг от друга и контактируют с эктодермой — в двух противоположных концах образующегося пищеварительного тракта. На всём остальном пространстве оба мезодермальных куска тесно соприкасаются друг с другом и с развивающимся желудочно-кишечным трактом.

То есть, проще говоря, развитие конечностей обусловлено тонкостями взаимодействия между разными сортами зародышевых тканей, а взаимодействие это определяется формированием полости, в которой болтаются кишечник с желудком. На самом конце тела, позади анального отверстия, обе части мезодермы сливаются и вместе со стенкой тела, образуемой эктодермой, формируют единственную непарную лопасть — хвост. На всём остальном протяжении тела внешний эктодермальный слой лишь в нескольких местах может оказать своё влияние на мезодерму, и при том только на один из её листков — то, что выстилает полость тела. Здесь и происходит формирование парных конечностей. 

Ну а то, что таких участков для формирования конечностей всего четыре, обусловлено — скажем об этом ещё раз — строением брюха, то есть полости с пищеварительным трактом внутри. Дальше уже идут модификации этой схемы: у кого-то эти конечности стали плавниками, у кого-то — крыльями и лапами. 

Эта гипотеза охватывает вообще все живые организмы — как ныне живущие, так и давно вымершие; для всех она постулирует один и тот же механизм возникновения конечностей, и такое единообразие, бесспорно, является преимуществом. С другой стороны, она берёт за основу данные молекулярной эмбриологии, так что её легко проверить экспериментально, и надо думать, что такая проверка будет предпринята в самое ближайшее время.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

Когда мозг совершает ошибку, он пытается понять, что было сделано не так, — и предпринимает ещё одну попытку справиться с заданием. И самое удивительное, как пишут в Nature Neuroscience исследователи из Брауновского университета, Йеля и Айовского университета (все — США), мозг человека при этом работает точно так же, как серое вещество животных. 

Анализируя свои ошибки, мозг животных и людей работает одинаково — по крайней мере тогда, когда речь идёт о неверных движениях. (Фото Shutterstock.)В опытах Марка Лаубаха (Mark Laubach) и его коллег участвовали люди и крысы. И те и другие выполняли задание, в котором нужно было совершить некое действие через определённый промежуток времени. Если подопытные (человек или животное) не справлялись, то предпринимали ещё одну попытку.

Ошибочное действие вызывает в мозге особую реакцию: мозг «думает», что пошло не так и как это исправить, и в результате в следующий раз действие корректируется. Измеряя активность мозга, учёные обнаружили, что и у человека, и у крыс в момент ошибки включается низкочастотная активность в медиальной префронтальной коре. Эти низкочастотные волны способствовали синхронизации нейронов в моторной коре, что совпадало с лучшим результатом при следующей попытке выполнения задания.

То есть медиальная префронтальная кора была чем-то вроде верховного наблюдателя, который вмешивался в деятельность моторной коры, если та не могла совершить нужное действие. 

Главным же сюрпризом было, повторим, удивительное сходство у крыс и людей этой «исправляющей ошибки» активности коры. Дальнейшие же опыты ставились на животных: например, крысам давали препарат, подавляющий медиальную префронтальную кору, — и в итоге грызуны переставали учитывать неудачный опыт, продолжая выполнять задание неправильно. При этом никакой синхронизации нейронов в моторной коре не случалось, судя по сообщениям электродов, вживлённых в мозг животных. 

Хотя более подробно корректирующая активность мозга исследовалась лишь у крыс, но не у людей, авторы полагают, что такие низкочастотные волны суть общее свойство мозга всех млекопитающих и что благодаря им можно синхронизировать активность не только моторных зон, но и вообще любых других групп нейронов. Синхронизировать — и направить в верное русло.

Как обычно в таких случаях, исследователи рассчитывают, что, управляя этой корректирующей активностью, можно будет лечить самые разные психоневрологические болезни, от депрессии до шизофрении. Правда, хотелось бы для начала убедиться в том, что такая корректирующая активность действительно включается не только при неправильной моторной реакции, но и при анализе ошибок более высокого порядка.

Подготовлено по материалам Брауновского университета. Фото на заставке принадлежит Shutterstock.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

Нет нужды описывать, как человеческая деятельность меняет окружающую среду. Дома, дороги, города — всего этого природа никогда не видела. Но стоит также помнить о том, что все эти изменения начались давно, и у животных с растениями, что живут бок о бок с человеком, было время к ним приспособиться. Иными словами, антропогенные факторы среды уже давно стали одним из инструментов эволюции, вопрос лишь в том, что за изменения они вызвали в самих организмах. 

Жизнь рядом с человеком делает зверей смелее и умнее. (Фото Alex W S.)Следует также помнить, что разные виды адаптировались к жизни рядом с человеком по-разному. Некоторым везло, и они находили, например, в городе такие же экологические ниши, что и в дикой природе; чем, скажем, высотные дома не скалы? Другие оказывались в совершенно новом для себя окружении, но благодаря своему потенциалу осваивали новые навыки и способы поведения (привет, вороны!). Кроме того, динамика переселения в те же города в разное время различалась: если раньше животные могли усиленно избегать городов, то теперь они свободно перемещаются между городской и дикой, природной средой. 

И всё это не могло не наложить отпечаток на облик таких животных, на их поведение, физиологию и анатомию. Один из самых неожиданных «отпечатков цивилизации» описывают в Proceedings of the Royal Society B исследователи из Миннесотского университета (США). Эмили Снелл-Руд и Наоми Уик сделали простую вещь: они сравнили размеры черепов нескольких мелких млекопитающих, которые стали обычными жителями «очеловеченных» пространств и ландшафтов, а именно землероек, мышей, летучих мышей, белок и т. д.

В руках учёных были музейные образцы, собранные в городах и за их пределами на протяжении всего ХХ века. И вот оказалось, что у городских зверей размер черепа всё это время потихоньку увеличивался. То есть жизнь в городах пошла мозгу на пользу. И можно предположить, что именно новые, непривычные условия, новое, гораздо более сложное окружение, с новыми опасностями и т. п. было тому причиной, ведь чтобы выживать в городе, нужно обладать более развитыми когнитивными навыками.

Впрочем, не стоит забывать о том, что размер мозга — это очень грубый критерий; гораздо больше о когнитивных способностях может сказать либо поведение, либо исследование тонкой структуры мозга. Так что ограничимся следующим заявлением: городские животные могли стать в чём-то умнее благодаря увеличившемуся мозгу, но в чём именно, точно сказать нельзя. 

С другой стороны, все мы знаем некоторые особенности поведения, отличающие городских животных. Птицы и звери, живущие в городе, например, куда менее пугливы, чем их «природные» сородичи. Можно сказать, что такая храбрость — это защитная реакция от повышенного стресса, ведь если бы животное пугалось всего незнакомого и подозрительного так, как пугается всегда, оно не прижилось бы в городе. Это, между прочим, подтверждается и физиологическими исследованиями, показавшими, что в стрессовых ситуациях у городских животных вообще выделяется меньше стрессовых гормонов — а значит, организму меньше угрожают воспаления и прочие неприятности, связанные со стрессом.

Многие изменения, происходящие с городскими животными, откладываются в их генах, но есть и такие, которые возникли в результате своеобразного «культурного обмена» и пластичности поведения. Например, птицы в шумном городе поют громче, но стоит им оказаться в тихом месте, как они тут же сбавляют тон. А городские белки, которые порой не могут перекричать шум улиц, научились общаться хвостами, то есть буквально на языке жестов! И это не говоря уже о воронах, которые учатся различать людей по голосу и внешнему виду. Такие особенности интересуют биологов в первую очередь, однако далеко не все они подкреплены генетическими изменениями. Последние же, с другой стороны, указывают не те особенности, которые, так сказать, уже не «вырубишь топором» и которые могут послужить даже основой для появления нового, «городского» вида. 

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

Группа диких наземных животных, для которых вымирание казалось уже практически неизбежным, постепенно выходит из-под угрозы исчезновения. Об этом заявила заместитель начальника Государственного управления лесного хозяйства КНР (ГУЛХ) Инь Хун, давая оценку ситуации с популяциями редчайших представителей сухопутной фауны на территории страны.

Большая панда«Тенденцию неуклонного сокращения популяций нам удалось в целом переломить», – сказала она на пресс-конференции в Пекине, ссылаясь на примеры большой панды, красноногого ибиса, маньчжурского (амурского) тигра и китайского аллигатора.

В настоящее время на территории Китая насчитывается 1596 бамбуковых медведей на воле, ещё 341 особь выращивается в искусственных условиях. До 1700 особей выросла популяция красноногих ибисов: эти птицы несколько десятилетий считались исчезнувшими, а когда были вновь обнаружены в 1981 году, их оставалось только семь. Тигров в Китае также стало больше: теперь в природных условиях их количество составляет от 18 до 22 против 12-16 особей в 2000 году. А число китайских аллигаторов, которых в 1980-х годах было примерно 300, преодолело 10-тысячную отметку. Кроме того, вернулись в дикую природу лошади Пржевальского и олени Давида, популяции которых долгие годы поддерживались лишь за счёт зоопарков.

Всё это признано крайне важным для сохранения биологического разнообразия страны, где только позвоночных насчитывается более 6500 видов – это около 10 процентов от всего их состава на планете.

Источник: Научная Россия

2.13. Животный мир четвертичного периода (2,588 млн. лет назад - до н.в.)

 Четвертичный период, или антропоген (2,588 млн.лет назад - до н.в.).

Рис. 2.13.1. Плейстоцен.Четвертичный, или антропогеновый, период является самым короткий периодом в истории Земли - начавшийся лишь около 1,8 млн. лет назад. Геологи подразделяют четвертичную систему на два отдела: плейстоцен и голоцен, охватывающий последних 10 000 лет и поэтому нередко называемый современным временем. За этот короткий период, наша планета пережила четыре крупных оледенения - гюнцское, миндельское, рисское и вюрмское сильно отразившиеся на фауне тех периодов (рис. 2.13.1).

Моря плиоценового периода уже заселяли современные виды рыб.

Рис. 2.13.2. Сухопутный крокодилСреди плиоценовых беспозвоночных, широкое распространение получили в плейстоцене наземные улитки. Их остатки в изобилии встречаются в лёссе (тонкозернистые продукты выветривания, отложенные ветром). Наряду с наземными моллюсками мы встречаем в отложениях ледникового времени типичные арктические (бореальные) и альпийские типы мягкотелых. Двустворчатые пресноводных бассейнов, в частности Corbicual fluminalis, распространенные в настоящее время в Африке, были частыми обитателями европейских рек в межледниковые эпохи.

Одни из самых интересных рептилий плейстоцена являлись сухопутные бегающие крокодилы (рис. 2.13.2) - Quinkana, Pallimnarchus, Volia и Mekosuchus. Первые два рода найдены в Австралии; последние обитали на островах Южной Пацифики, таких как Фиджи, Вануату и Новая Каледония. От современных крокодилов их отличал образ жизни, напоминающий современных варанов; челюсти же были такими же мощными и подчас походили на мясницкие ножи. Некоторые виды, возможно, предпочитали питаться прибрежными моллюсками. Величиной сухопутные крокодилы плейстоцена достигали - 2-3 метров в длину. Последние наземные крокодилы (род Mekosuchus) исчезли уже в историческое время, примерно к 400 г. н.э. - как раз тогда, когда в Новую Каледонию прибыл человек. Австралийские виды вымерли еще раньше - порядка 40 тыс. лет назад, а возможно немногим позже. 

Рис. 2.13.3. Гигантский австралийский варан (мегалания)Другой интересной рептилией плейстоцена являлся огромный австралийский варан длиной 5-7 метров (рис. 2.13.3). Предположительно родственник комодского варана, который считается самой крупной ящерицей наших времен (длина - 3-4 метра), однако благодаря нескольким существенным отличиям выделен в отдельный род Megalania. Активный хищник, нападавший на все, что мог одолеть - то есть практически на любое встретившееся животное, что не могло убежать либо спрятаться под панцирь. 

    Вымерла мегалания около 40 тыс. лет назад - именно в то время, когда на континент прибыли первые люди. Несомненно, что для них исполинский варан был одним из самых страшных врагов, а также конкурентом за пищевые ресурсы. Однако прямых свидетельств целенаправленной охоты человека на мегаланию нет.

Одной из интереснейших черепах живших в четвертичном периоде являлась мейолания (Meiolania platyceps), огромная сухопутная черепаха из позднего плейстоцена Австралии, достигала длины 2,5 м и весила 900 кг и даже больше (рис. 2.13.4). Голову ее украшали мощные рога, расстояние между кончиками которых составляло 60 см, а длинный хвост (редкое явление для черепах вообще) был вооружен бронированными кольцами и шипами. Предназначались эти опасные орудия для защиты животного от хищников. Сама же мейолания, скорее всего, была растительноядной.            

Рис. 2.13.4. Рогатая черепаха - мейолания (Meiolania platyceps)Существовало еще несколько видов мейоланий, но все они были меньше размером и не так хорошо вооружены. Исчезли рогатые черепахи в конце плейстоцена, ознаменованном в Австралии серьезными климатическими преобразованиями и заселением материка людьми. Последние мейолании спаслись на острове Лорд-Хау, но вскоре после открытия его человеком от этих удивительных рептилий остались лишь кости и воспоминания. 

Рис. 2.13.5. Дипротодон, или "сумчатый бегемот" (род Diprotodon)Когда Австралия около 37 млн. лет назад оказалась отрезанной от внешнего мира, там не было ни одного плацентарного млекопитающего. Единственными обитателями этого материка были однопроходные и сумчатые. Коренным жителям Австралии долгое время, прошедшее с момента их изоляции, не приходилось соперничать с плацентарными млекопитающими, хотя позже, в плиоцене, Австралия все же подверглась нашествию полчищ грызунов и летучих мышей. При отсутствии серьезных конкурентов австралийские сумчатые эволюционировали во множество крайне необычных форм. В плейстоцене появились гигантские кенгуру высотой 3 м, питавшиеся листьями деревьев, и вомбато-образные животные величиной с гиппопотама, так например дипротодон (рис. 2.13.5), или "сумчатый бегемот" (род Diprotodon) - огромное травоядное животное из Австралии, самые крупные особи которого достигали 3 м в длину и 1,8 м - в высоту. Иногда его называют гигантским вомбатом, и не без основания - вомбат приходится наиболее близким родичем из ныне живущих сумчатых. Обитало оно на открытых травяных пастбищах и редколесьях, скорее всего невдалеке от водоемов. 

Рис. 2.13.6. Сумчатый лев (Thylacoleo carnifex) нападоет на дипротодонаИсчез дипротодон к концу плейстоцена, относительно точной даты вымирания “сумчатых бегемотов” различные источники дают разную информацию - от 50 до 18 тыс. лет назад. Жили там даже странные сумчатые львы (рис. 2.13.6) являвшимися самыми крупными сумчатыми хищниками Австралии, достигавший размеров современного ягуара: длина от кончика морды до основания хвоста - 110 см, высота в холке - 70 см, вес - 100 кг и более. Челюсти сумчатого льва (Thylacoleo carnifex) в силе укуса не уступали львиным, а мощная мускулатура свидетельствует об огромной силе этого зверя, вне всяких сомнений способного валить самых крупных травоядных на континенте - таких как дипротодоны и гигантские кенгуру. Детали скелета сумчатого льва дают основания предположить, что животное могло садиться на задние лапы, опираясь на сильный хвост, как это делают кенгуру, и залезать на деревья на манер леопарда. 

Рис. 2.13.7. Гениорнис (Genyornis newtoni)Исчез сумчатый лев 30-40 тыс. лет назад, в одно время со всей остальной австралийской мегафауной.
В плейстоценовый период на территории Австралии проживали последние представители уникального семейства Dromornithidae, страусоподобных нелетающих птиц, родственных современным гусеобразным - Гениорнисы (Genyornis newtoni). Рост этой птицы достигал 2 м, вес - 200-240 кг. Обитал он в лесах и степях Австралии 1600 - 30 тысяч лет назад (рис. 2.13.7). Скорее всего, был растительноядным.

Исчезли эти удивительные птицы около 40 тысяч лет назад, через некоторое время после заселения материка людьми (недавно были найдены наскальные рисунки этих птиц, а так же тасманского тигра, гигантской ехидны, кенгуру и сумчатого тапира)[1].

Одними из самых известных вымерших птиц Новой Зеландии являлись нелетающие птицы мао (рис. 2.13.8). Включавших в себя более 10 видов крупных, похожих на страуса нелетающих птиц, обитавших на обоих островах новой Зеландии. Некоторые из них были размером не крупнее современного эму, однако представители рода Dinornis (D. robustus и D. novaezelandiae) достигали роста 3,6 м и массы в четверть тонны. В уникальной природе Новой Зеландии, не знавшей млекопитающих (кроме трех видов летучих мышей, один из которых вымер в 1965 г.), моа занимали экологическую нишу крупных копытных. 

Рис. 2.13.8. МаоЧисленность моа начала неуклонно снижаться после прибытия на остров первых поселенцев - полинезийцев, давших начало племени маори. Люди активно охотились на этих не слишком быстрых и глупых птиц, и в итоге последние представители семейства (вид Megalapteryx didinus) вымерли примерно к 16-18 вв. н.э. 

В небесах Новой Зеландии во времена позднего плейстоцена господствовал орел Хааста (Harpagornis moorei) являвшийся самым крупным орлом из когда-либо существовавших (рис. 2.13.9). Размах его крыльев был около 3-х метров, масса - до 15 кг. Охотился гигантский орел на крупных, нелетающих моа; и вымер он вместе с ними - примерно к 1500 году н.э., оставшись без своей привычной пищи и преследуемый маори как потенциально опасный для человека. 

Кроме орла Хааста в небесах Новой Зеландии встречался гигантский лунь (Circus eylesi) размером с небольшого орла. Исследователь Чарльз Дуглас в 1870-х гг. подстрелил двух очень крупных, не характерных для фауны Новой Зеландии хищных птиц. Предположительно это и были последние особи луня Эйлеса: вероятность того, что до конца XIX века мог дожить орел Хааста, питавшийся соответствующей ему размерами добычей, близка к нулю.          

Рис. 2.13.9. Орел Хааста (Harpagornis moorei)На Мадагаскаре проживали три вида огромных лемуров. Взрослые особи Megaladapis edwardsi были размером с крупного орангутана, а их череп с мощными челюстями достигал в длину 30 см. Однако строение зубов доказывает, что эти животные были растительноядными и вели примерно такой же образ жизни, как и современные коала. Мегаладапис (рис. 2.13.10) просуществовал достаточно долго и вымер около 500 лет назад из-за активной охоты и сведения лесов.

Существовало еще несколько родов гигантских лемуров. Они были весьма разнообразны: так, огромный Archaeoindris fontoynonti весил порядка 180 кг и занимал на Мадагаскаре экологическую нишу, близкую к южноамериканским наземным ленивцам. Другой вид, Palaeopropithecus ingens, был размером с шимпанзе и жил на деревьях, где поедал сочные плоды и листья. Как и мегаладапис, он вымер в историческое время не без активной помощи человека. 

Рис. 2.13.10. МегаладаписСреди живших на Мадагаскаре птиц, наиболее интересны эпиорнисы (Aepyornis) - мадагаскарские аналоги моа (рис. 2.13.11). Около десятка видов огромных нелетающих птиц, самые крупные из которых были свыше 3 м ростом и 500 кг весом и являвшиеся самыми тяжелыми птицами на Земле. Яйцо эпиорниса было длиной до 35 см, а объем его - как 160 куриных. 

До заселения Мадагаскара людьми у эпиорнисов не было серьезных врагов - пожалуй, за исключением крокодилов. Примерно к XVI веку “слоновые птицы” повторили судьбу новозеландских бескилевых гигантов: он них остались лишь кости, осколки огромных яиц да народные сказания.

   На о-ве Маврикий, расположенном в Индийском океане обитали знаменитые птицы додо (рис. 2.13.12). Однако около 400 лет назад мореходы, прибывавшие на остров, начали охотиться на этих мирных гигантов из-за их мяса. В XVI в. голландцы завезли на Маврикий свиней и обезьян, и те принялись поедать яйца додо и их птенцов. И вот додо полностью исчезли с лица Земли! Фактически все, что осталось от этих крупных нелетающих голубей — это две головы, две стопы и несколько скелетов, хранящихся в различных музеях Европы. Но хотя никто из ныне живущих людей никогда не видел додо, ученым многое известно об их образе жизни, поскольку до нас дошли старинные корабельные журналы и записки путешественников посетивших Маврикий еще до того, как последняя из этих птиц вымерла 300 лет тому назад.[2]

Рис. 2.13.11. Эпиорнисы (Aepyornis)Американский континент, а в особенности Южная Америка, в следствии ее обособленности имели свой мир животных, порой не менее странный и удивительный, чем австралийский (рис. 2.13.13). Так, до прибытия в Новый Свет человека дожили несколько родов гигантских наземных ленивцев. Самый крупный из них - эремотерий (Eremotherium) достигал длины 6 метров и веса в 3 тонны! Жили эти странные звери, на открытых пространствах - в саваннах и редколесьях Южной Америки, юга Северной Америки и островов Карибского моря; питались растительной пищей. Взрослый эремотерий был практически неуязвим для хищников: в коже наземных ленивцев содержались небольшие костяные бляшки, в совокупности составлявшие подобие кольчуги; поэтому пробить шкуру ленивца было крайне затруднительно - как клыкам саблезуба, так и копью человека. А огромные когти на передних лапах были настолько страшным оружием, что в случае приближения врага на слишком близкое расстояние эремотерий сам становился опаснейшим противником. 

Рис. 2.13.12. Птица додоКроме указанного 6-метрового гиганта, до позднего плейстоцена дожили еще несколько более мелких разновидностей - в частности, Nothotheriops, Glossotherium, Megalonyx и Mylodon. Эти животные были размером примерно с корову и весили 150-300 кг.

Наземные ленивцы исчезли в одно время со всей американской мегафауной – в начале голоцена, примерно 10 тыс. лет назад. Есть основания утверждать, что до исторического времени могли дожить отдельные популяции наземных ленивцев с Гаити, Кубы и Патагонии.

   Семейство броненосцев, отдаленных родственников ленивцев, ныне насчитывает порядка 20 видов небольших животных, напоминающих нечто среднее между поросенком и черепахой, однако по образу жизни скорее похожих на ежей. Однако совсем недавно на территории от Патагонии на юге до южных штатов США на севере обитали броненосцы, не уступавшие размерами самым крупным местным хищникам. Глиптодон (Glyptodon clavipes), самый известный из них, достигал длины в 3 м, а доедикурус (Doedicurus clavicaudatus), самый крупный - 3,6 м был вооружен костяной булавой с шипами на хвосте (рис. 2.13.14), в точности как исчезнувшие 65 млн лет назад анкилозавры. Эти гиганты были неуклюжими растительноядными созданиями, надежно защищенными от опасных клыков саблезубов и мощных клювов исчезнувших немногим ранее фороракосов.

Вымерли гигантские броненосцы 10-11 тысяч лет назад, вероятнее всего - из-за прессинга пришедших с севера более страшных хищников (существуют веские доказательства охоты на глиптодонтов человека и ягуара). Скорее всего, сказались на их популяции и климатические изменения. 

Рис. 2.13.13. Америка времен плейстонена.Кроме глиптодонта и доедикуруса, достойны упоминания еще два вида вымерших броненосцев - техасский глиптотерий (Glyptotherium texanum, длина 1,8 м), и прекрасный броненосец (Dasypus bellus, длина до метра). Оба вида исчезли в одно время с их исполинскими родственниками. 

   Удивительное млекопитающее из Южной Америки, внешне напоминавшее верблюда или ламу, но не состоящее с ними в родстве. Оно принадлежало к полностью исчезнувшему ныне отряду литоптерн (Litopterna), отдаленно родственному копытным. Ростом макраухения (Macrauchenia patagonica) была около двух метров (рис. 2.13.15), весом - больше тонны; отличалось животное сравнительно длинной шеей, широкой стопой с тремя опорными пальцами с подобием копытец, и небольшим хоботком, с помощью которого макраухения обрывала листики и травку в саваннах и редколесьях плейстоценовой Америки.

Вымерла макраухения в конце плейстоцена - 10-20 тыс. лет назад. Возможные причины - климатические изменения, активное преследование со стороны первых американцев и вытеснение североамериканскими животными, постепенно осваивавшими южный континент.

Рис. 2.13.14. Доедикурус (Doedicurus clavicaudatus)Одним из последних представителей другого полностью исчезнувшего к настоящему времени отряда - нотоунгулят (Notoungulata), родственного копытным являлся токсодон (Toxodon platensis рис. 2.13.16). Это был южноамериканский аналог бегемотов и носорогов: до 3 м в длину, 1,5 м в холке и весом в тонну. Одно из крупнейших плейстоценовых животных континента, токсодон был растительноядным зверем, возможно тяготевшим к берегам водоемов. Судя по всему, это была излюбленная добыча смилодонов. 

    Исчезли гигантские копытные Южной Америки в конце плейстоценовой эпохи. Вероятно, повинна в их вымирании комбинация из целого ряда факторов - климатических, антропогенных, а также взаимодействия с североамериканской фауной, постепенно замещавшей на южном материке его исконных обитателей.

   На просторах Северной Америке встречались два вида длинноногих, короткомордых медведей. В отличие от сравнительно неповоротливых и всеядных бурых, черных и пещерных мишек, гигантский плоскомордый медведь (рис. 2.13.17, русское название более крупного вида Arctodus simus) был настоящим хищником и активным охотником, способным догонять и убивать очень крупную добычу, вплоть до лосей, верблюдов, бизонов и молодых мамонтов - так, как это делают современные львы. Размеры его были соответствующими: высота в холке - 1,6 м, высота в положении стоя на задних лапах - более 3-х м, а вес - до тонны.

До позднего плейстоцена дожили, по крайней мере, два рода саблезубых: смилодон (Smilodon) и гомотерий (Homotherium). Смилодон, классический саблезубый тигр, был размером с крупного льва (рост в холке - до 1,2 м, масса - до 300 кг) и обитал в Северной и Южной Америке. Гомотерий (рис. 2.13.18) был немногим меньше; от смилодона его отличают сравнительно короткие клыки и более легкое телосложение. Обитал он в Африке, Евразии и Северной Америке.

Рис. 2.13.15. Макраухения (Macrauchenia patagonica)В это время обитали, как минимум еще два вида крупных североамериканских кошачьих (род Miracinonyx), морфологически очень похожих на африканского гепарда, но генетически более близких к пуме.

Рис. 2.13.16. Токсодон (Toxodon platensis)В Северной Америке к моменту ее заселения человеком обитал не только хорошо известный нам серый волк. Сотни тысяч лет назад на континенте появился вид, которого впоследствии люди назовут ужасным волком (Canis dirus рис. 2.13.19). Он был крупнее и массивнее серого волка (1,5 м в длину, до 80 кг массой), отличался более короткими лапами и более крупными зубами. Это был стайный хищник, охотившийся на очень крупных зверей, таких как лошади и бизоны.

Современный бобр является одним из крупнейших живущих грызунов, но он выглядит мелким на фоне североамериканского гигантского бобра (Castoroides ohioensis) длина которого достигала 2,5 м, а вес - до 220 кг (рис. 2.13.20)! Кроме размеров, гигантский бобр отличался от обычного более узким хвостом, похожим на хвост ондатры, и громадными зубами, выступавшими из десен почти на 15 см.

Обитавшие здесь же длинноногие пекари (рис. 2.13.21) включали в себя два рода небольших свиней, близкие родственники современных пекари. Отличались более крупными размерами (длиной в метр и более) и длинными ногами, благодаря которым животные были хорошими бегунами. Род Platygonus отличался укороченной мордой с большими и острыми клыками, служившими хорошим средством обороны от хищников. Более крупный Mylohyus (до 90 см ростом!), наоборот, имел длинную вытянутую лицевую часть головы, напоминавшую вымерших много миллионов лет назад гигантских хищных свиней энтелодонов.             

Рис. 2.13.17. Арктодус (Arctodus simus)В небесах плейстоценовой Америки, можно было встретить тераторнов - огромных грифов, родственных современным кондорам. Размах крыльев самого крупного из них, аргентависа, мог достигать 8 метров - это рекорд среди летающих птиц. Однако жил аргентавис в миоцене; в плейстоцене жили его более мелкие родственники из родов Teratornis и Aiolornis (рис. 2.13.22). Но мелкие относительно: размах их крыльев - 3,5 и 5 м соответственно. Образ жизни тераторнов был таким же, как и у современных грифов и кондоров, только с тем отличием, что питались они преимущественно трупами не антилоп и бизонов, а разных толстокожих гигантов - таких, как слоны и гигантские ленивцы.

Рис. 2.13.18. Гомотерий (Homotherium)Вымерли тетаторны вместе со всей американской мегафауной - около 10 тысяч лет назад, вслед за исчезновением их кормовой базы.

На Кубе, конце плейстоцена проживала огромная (ростом около 1 м, вес - 8-9 кг), плохо летающая сова - орнимегалоникс (Ornimegalonyx oteroi), вымершая 10-8 тыс. лет назад (рис. 2.13.23).[3]

На северных континентах нашей планеты огромную роль играли ледниковые периоды. При наступлении льдов многие животные северных широт Евразии и Северной Америки погибали, не выдержав холода. Другие мигрировали на юг, в более теплые области, чтобы вновь вернуться в родные места после отступления ледников. Некоторые млекопитающие приспосабливались к сильным холодам, вырабатывая более густую шерсть, которая служила им лучшей теплоизоляцией во время жестоких морозов. Путешественник во времени, решивший посетить один из плейстоценовых периодов оледенения в северном полушарии, увидел бы там замерзший мир, населенный множеством шерстистых млекопитающих. Среди них были шерстистые носороги и мамонты, северные олени с очень густой шерстью и косматые мускусные быки.

Рис. 2.13.19. Ужасный волк (Canis dirus)Большой размер северных обитателей объясняется тем, что у любого крупного объекта поверхность относительно невелика по сравнению с его объемом, и наоборот, у любого мелкого объекта площадь поверхности относительно больше его объема. В этом Вы можете легко убедиться, вычислив соотношение между площадью поверхности и объемом двух разновеликих кубов. То же характерно и для животных. Так, к примеру, у мышей соотношение между площадью поверхности тела и его объемом больше, чем у слона. Как известно, млекопитающие вырабатывают собственное тепло, однако это тепло постоянно улетучивается через их кожу, то есть через поверхность тела. Чем холоднее окружающая среда, тем больше тепла теряют млекопитающие и тем быстрее охлаждаются. При этом мелкие животные будут терять тепло быстрее, чем крупные. Это происходит потому, что как мы уже говорили, у маленького зверька площадь поверхности тела, через которую уходит тепло, относительно велика, если сравнивать ее с объемом тела.

Рис. 2.13.20. Гигантский бобр (Castoroides ohioensis)Как правило, животные более крупных размеров обитают в холодном климате, а их родственники помельче встречаются в более теплых районах земного шара. К примеру, среди медведей самый крупный — белый медведь, живущий в Арктике. Это один из крупнейших современных наземных хищников: его вес достигает 650 кг. А вот малайский медведь из тропических лесов Юго-Восточной Азии весит примерно в 10 раз меньше своего полярного собрата. Его небольшие размеры — результат адаптации к теплому климату. В свою очередь, огромное тело белого медведя лучше приспособлено к суровому полярному климату. 

Рис. 2.13.21. Длинноногие пекариВысота шерстистого мамонта в плече составляла почти 3 м, и его громадные размеры, как и косматая шерсть, помогали ему удерживать тепло внутри организма, дабы выжить в условиях холодного севера. Мамонты обитали даже за Полярным кругом. А на Сицилии жил близкий родственник мамонта — карликовый слон, уступавший величиной своему северному собрату более чем в 4 раза. Возможно, столь малые размеры тела развились у него как результат жизни на острове. Тем не менее, из-за своего роста этот маленький слон терял значительно больше тепла, чем мамонт, что было отнюдь не лишним в условиях жаркого климата, в котором он обитал. Правда, африканский слон как будто нарушает это общее правило: у него громадное тело, а живет он в тропиках, но вспомните про его широкие уши! Всякий раз, когда африканский слон размахивает своими ушами, площадь поверхности его тела увеличивается примерно па 20 процентов.

Рис. 2.13.22. ТераторныПлейстоцен стал настоящим "веком слонов". На протяжении 37 млн. лет слоны постепенно увеличивались в размерах, некоторые из них стали самыми крупными наземными животными четвертичного периода. У них развился длинный хобот, выросли громадные бивни и крепкие коренные зубы. Теперь, в плейстоцене, появилось великое множество самых разных слонов встречавшихся на четырех материках. В нашей родной Евразии встречались шерстистый мамонт (род Mammuthus рис. 2.13.24), прямобивневый слон (Palaeoloxodon), стегодон (Stegodon рис. 2.13.25) и ныне здравствующий азиатский слон. Америку населяли два вида мамонтов - шерстистый и колумбийский, а также мастодонт (Mammut americanum) и гомпотерий (Cuvieronius). В Африке жил нынешний африканский слон, а еще раньше, в раннем плейстоцене - еще несколько видов, в том числе азиатский. Слоны, перебравшиеся на изолированные острова, со временем становились карликовыми; так случилось со стегодонами о-вов Флорес и Сулавеси (Индонезия), мамонтами о-ва Врангеля (Россия) и островов Чаннел (США), слонами о-вов Средиземного моря (Корсика, Сардиния, Сицилия, Кипр, Мальта, Крит и еще несколько греческих островов). Рост этих слоников подчас едва достигал 1 м. В начале плейстоцена в лесах Азии и Южной Европы мирно паслись Archidiskodon planifrons и характерный для юга Европы "южный слон" Archidiskodon meridionalis. Среди них были гиганты и карлики, а также гладкокожие и шерстистые виды. Крупнейшим слоном всех времен был степной мамонт (M. trogontherii), живший в конце плиоцена и начале плейстоцена, чья высота в холке достигала 4,5 м, что более чем на целый метр выше, чем у самых больших африканских слонов наших дней, а его бивни вырастали до 5 м. [4]. Самым распространенным из хоботных, был живший в конце плейстоцена холоднолюбивый шерстистый мамонт Mammuthus primigenius. Он жил в тундре и был типичным представителем ледниковой фауны. Его прекрасно сохранившиеся "замороженные" трупы не раз находились в вечномерзлых почвах Сибири. На противоположном конце шкалы расположился его карликовый сородич величиной со среднюю свинью. В одну из ледниковых эпох мамонт перешел по льду Берингов пролив и в конце плейстоцена широко расселился по Северной Америке. Прямым предком шерстистого мамонта был трогонтериев слон, (Mammuthus trogontherii рис. 2.13.26), обитавший в степях среднего плейстоцена. Трогонтериев слон произошел от раннеплейстоценового южного слона Archidiskodon meridionalis. B плейстоцене, в Северной Америке обитали родственные европейскому мамонту виды слонов, в том числе гигантский Mammuthus imperator и несколько меньших размеров Mammuthus columbi.

Рис. 2.13.23. Орнимегалоникс (Ornimegalonyx oteroi)Интересно, что мастодонт, вымерший в Европе к концу плиоцена, в Северной Америке пережил все ледовые эпохи. Этот вид Mastodon americanus, жил на американском континенте всего лишь несколько тысяч лет назад и был современником человека. Только в штате Нью-Йорк было найдено более 200 скелетов мастодонтов.

Рис. 2.13.24. Шерстистый мамонтВ конце плейстоцена, около 10 - 8 000 лет назад, все мамонты внезапно вымерли. Видимо, этому способствовал целый ряд факторов. Одни мамонты, естественно, не смогли адаптироваться к более теплому климату после того, как эпоха великого оледенения миновала. Других, возможно, истребили люди ради их мяса. Другие из представителей хоботных - карликовые слоники дожили до начала голоцена (на греческом о-ве Тилос - примерно до 2000 г. до н.э.), немногим раньше вымерли мамонты острова Врангеля; последний представитель гомпотериев - кювьерониус исчез в Южной Америке предположительно к 400 г. н.э. В результате чего сейчас, из всего великого разнообразия хоботных можно встретить лишь несколько ныне живущих разновидностей.

Рис. 2.13.25. Стегодон (Stegodon)Другими тяжеловесами плейстоцена были носороги. Шерстистый носорог (Coelodonta antiquitatis рис. 2.13.27) - второй по известности плейстоценовый зверь после мамонта. Длина его достигала 3,5 м, вес - до 3 т. На морде у него было два рога, самый длинный из которых, передний, подчас достигал более 1 м в длину. Важная особенность данного вида - длинная густая шерсть бурого цвета наподобие мамонтовой, которая позволяла носорогу выживать в негостеприимной для теплолюбивых животных северной и центральной Евразии. Обитал шерстистый носорог на холодных равнинах, получивших название “мамонтовы степи” - на их месте сейчас шумят хвойные и широколиственные леса. Вымер вид около 10 тысяч лет назад, а возможно и позже. В самом раннем плейстоцене Европы в лесах бок обок с лесными слонами паслись носороги Мерка, Dicerorhinus kirchbergensis и эласмотерий (Elasmotherium, 3-4 вида). Носорог Мерка происходит, по-видимому, от несколько более древнего Dicerorhinus etruscus. Эласмотерий (рис. 2.13.28) был поистине гигантским зверем: рост его в холке достигал 2,3 м, а масса - до 6 тонн! На голове его был всего один рог, но в длину он мог достигать предположительно до двух метров. Оба этих животных вымерли раньше шерстистого носорога - возможно, не выдержав конкуренции с ним же; однако ряд исследователей уверен в том, что реликтовые популяции эласмотериев и носорогов Мерка дожили до самого конца плейстоцена и встречались с древними людьми.

Рис. 2.13.26. Трогонтериев слон (Mammuthus trogontherii)В относительно теплые межледниковые эпохи в Европе обосновывались даже гиппопотамы. Их остатки были найдены даже в Центральной Англии. Это доказывает, что зимы здесь были без заморозков.

Рис. 2.13.27. Шерстистый носорог (Coelodonta antiquitatis)Видное место среди млекопитающих четвертичного периода занимают лошади рода Equus. Родина лошади, как это ни странно. Северная Америка, где обитал древнейший представитель лошадиных Pliohippus и откуда лошади распространились через Азию и Европу по всему миру. В самой же Северной Америке род Equus вымер к концу плейстоцена и лошади вернулись туда только вместе с европейскими завоевателями. Древнейший представитель рода Equus в Европе - лошадь Стенона (Equus stenonis рис. 2.13.29), живший в конце плиоцена, был предком современной зебры. Многочисленные подвиды дикой лошади Equus caballus населяли саванны Европы в начале четвертичного периода.

Рис. 2.13.28. Эласмотерий (Elasmotherium)Одним из самых замечательных жвачных парнокопытных начала четвертичного периода был огромный большерогий олень (Megaloceros giganteus рис. 2.13.30) иногда называемый ирландским оленем, ростом в холке до 2,1 м, длиной 3 м, с огромными красивыми рогами размахом до 3,6 м. Этот красавец проживал на территории Европы, севера Африки и северо-запада Азии. На территории Ирландии большерогие олени продержались до начала голоцена. Вообще, несмотря на большое разнообразие, ныне живущих видов оленей, значительная часть изначального разнообразия этих прекрасных животных исчезла в плейстоцене - начале голоцена. Так два рода ближайших родственников большерогого оленя - Praemegaceros и Sinomegaceros - встречались к концу плейстоцена на о-ве Сицилия и в Восточной Азии соответственно. По обе стороны Атлантики жил огромный Cervalces размером с крупного лося; в Северной Америке водились олени из родов Navahoceros и Sangamona - средней величины, с северного оленя.

Рис. 2.13.29. Лошадь Стенона (Equus stenonis)С конца плейстоцена мы встречаем в Европе и Азии тура (Bos primigenius рис. 2.13.31), вероятного предка современных домашних быков, полностью исчезнувшего к 1627 году. В европейских прериях паслись первобытные зубры Bison priscus. В ледниковые эпохи в большом числе размножались овцебыки (Ovibos moschatus). На территории Северной Америке и Евразии обитали бизоны, самый известный из которых – являлся степной бизон (Bison priscus), обитавший по обе стороны Атлантики и вымерший около 6 тысяч лет назад. В Африке можно было встретить огромного длиннорогого буйвола – пелоровиса (Pelorovis antiquus) исчезнувшего всего 4 тысячи лет назад. Несколько видов быков, в частности байкальский як (Poephagus baicalensis) и карликовый буйвол Филиппин (Bubalus cebuensis), обитали на территории Азии.

Рис. 2.13.30. Большерогий олень (Megaloceros giganteus)В начале четвертичного периода в средиземноморской области были нередки и верблюды (Camelidae).

    Другим интересным млекопитающим, дожившем фактически до наших дней, являлось cте́ллерова коро́ва (морская корова, лат. Hydrodamalis gigas), являвшаяся гигантским родичем современных ламантинов (рис. 2.13.32). Ее длина была около 8, а вероятно, достигала и до 10 метров; вес - до 4 т. Окраска - от темно- до серо-коричневой. Зубов не было, их заменяли хорошо развитые роговые пластины. Питались животные водорослями.

Некогда обитавшее по мелководьям всей северной Пацифики, это неповоротливое и в крайней степени беззащитное млекопитающее к моменту его открытия экспедицией Беринга (1741) водилось только у Командорских островов. Интенсивная охота на морскую корову ради мяса, кожи и жира привела к ее полному вымиранию к 1768 году: всего 27 лет понадобилось человеку для истребления целого вида крупных морских млекопитающих. Сокращение изначального ареала также связывают с активной деятельностью человека: он добрался до Японии, Аляски и Калифорнии раньше, чем до отдаленных от материков Командорских островов.

Рис. 2.13.31. Тур (Bos primigenius)В плейстоцене Европу населяли многочисленные хищники. Самым типичным из них был медведь (Ursus). Огромные пещерные медведи (Ursus spelaeus рис. 2.13.33) водились в Европе во время третьей ледниковой эпохи, но исчезли во время последней (вюрмской). Саблезубый тигр (Machairodus), длинные клыки которого напоминали кривые турецкие ятаганы, известен с начала плейстоцена; его остатки особенно характерны для юга Европы. В среднем и позднем плейстоцене Европу (от Англии до Сибири и Туркмении) населял пещерный лев (Pamhera spelaea), по скелету очень напоминающий современного льва. Пещерный лев заметно крупнее современного, у него была густая шерсть, туловище его было более поджарым и вытянутым. Пещерный лев является частой темой творчества доисторических художников, рисунки которых были обнаружены и изучены в последние годы. Из других хищников, живших в Европе в ледниковые времена, можно привести гиену, волка, лису, енота и росомаху. [5] На территории от Якутии до Аляски обитал лев Верещагина (P. l. vereshchagini). Американский лев (P. l. atrox) населял Америку - от Аляски на севере до Перу на юге. Еще два подвида львов (берберийский и азиатский) жили в Европе и в Средней Азии.

Рис. 2.13.32. Сте́ллерова коро́ва (морская корова, лат. Hydrodamalis gigas)Еще более обильными были в плейстоцене грызуны. Их представляли лемминги (My odes), суслики (Citellus), бобры (Castor fiber рис. 2.13.34) и гигантские бобровые триготерии (Trognotherium cuvieri), распространенные во второй половине плейстоцена от Англии до Восточной Европы. Остатки грызунов имеют большое значение для стратиграфического расчленения плейстоцена.

Рис. 2.13.33. Пещерный медведь (Ursus spelaeus)Состав населения мелких млекопитающих в бассейнах Рейна, Вислы, Оки, Уфы, низовьев Иртыша, среднего течения Оби, Ангары и далее на восток по среднему течению Лены вплоть до Якутии и Чукотки определяли копытный лемминг, лемминги рода Lemmus, узкочерепная полевка, отчасти северосибирская полевка, а так же суслики. В средней части и по южной окраине этой зоны к ним добавлялись степная и желтая пеструшки, тушканчик, сурок, степная пищуха. Их ареал охватывал почти весь континент в пределах тундростепной зоны. Лишь в бассейн Алдана не проникли степные пеструшки.

Рис. 2.13.34. Обыкновенный бобер (Castor fiber)Как уже говорилось выше, за этот короткий период вследствие великих оледенений, приводивших к сильному изменению климата на планете, животный мир постоянно менялся и мигрировал с северных территорий в южные и обратно. Если рассмотреть эти оледенения более подробно, то мы можем увидеть следующую картину распределений животных четвертичного периода.

После первого гюнцского оледенения западную Европу населяли - бегемоты, носороги, лошади. Слоны, высотой до 4 м, обитали на территории современной Франции. На территории Европы и Азии водились львы, тигры, волки, гиены (рис. 2.13.35). Самым большим хищником того времени был пещерный медведь питавшийся преимущественно растительностью и живший в пещерах. Он почти на треть крупнее современных медведей.

Рис. 2.13.35. ГиенаТундры и степи Евразии и Северной Америки населяли уже упомянутые выше мамонты, достигавшие 3,5 м в высоту. На спине у них был большой горб с запасами жира, помогавший им переносить голод. Густая шерсть и толстый слой подкожного жира оберегали мамонтов от холода. С помощью сильно развитых выгнутых бивней они в поисках еды разгребали снег. 

Рис. 2.13.36. ЛевПо окончанию второго миндельского оледенения типичная полярная фауна (песец, полярный волк, северный олень) переселяется в северную тундру. Наряду с ними живут мамонты, шерстистые носороги, большерогие олени. Шерстистый носорог был покрыт густой длинной шерстью. В высоту он достигал 1,6 м, в длину - около 4 м. На голове шерстистый носорог имел два рога: острый большой, длиной до одного метра, и меньший, расположенный позади большого. Большерогие олени широко расселились на территории Европы и Азии и дожили до голоцена.

Южнее тундры жили длиннорогие бизоны, лошади, олени, сайгаки, бурые и пещерные медведи, волки, лисицы, носороги, пещерные и обыкновенные львы (рис. 2.13.36). Встречались пещерные гиены, почти вдвое крупнее современных гиен. На юге Европы обитали бегемоты. В горах жили бараны и козлы.

Рисское оледенение в очередной раз изменило ареол обитания животного мира.

Вблизи ледников жили мамонты, северные олени, песцы, белые куропатки, бизоны, шерстистые носороги, волки, лисицы, бурые медведи, зайцы, овцебыки (рис. 2.13.37). Мамонты и шерстистые носороги распространились до границ современной Италии, расселились на территории нынешней Англии и Сибири.

Рис. 2.13.37. ОвцебыкЛедник растаял, и вновь, поднялся уровень моря, в результате чего оно затопило северное побережье Западной Европы и Северной Америки. Увеличилось количество лесов, в которых обитали туры, олени, рыси, волки, лисицы, зайцы, косули, дикие кабаны, медведи. В лесостепной зоне встречались носороги. В образовавшихся обширных южных степях бродили стада бизонов, зубров, лошадей, сайгаков, страусов. На них охотились дикие собаки, львы, гиены.

Рис. 2.13.38. БизоныВо время вюрмского оледенения, в тундре жили мамонты, шерстистые носороги, овцебыки, песцы, северные олени, зайцы-беляки и куропатки; в степной зоне - лошади, носороги, сайгаки, быки, пещерные львы, гиены, дикие собаки, хорьки, суслики, в лесной зоне - олени, рыси, волки, лисицы, бобры, медведи, туры.

После отступления ледника вымирают носороги и мамонты. Полярные формы животных мигрируют на север. Фауна постепенно приобретает современный вид. Однако в отличие от современной, она характеризуется значительным количеством особей. Огромные стада зубров, сайгаков, лошадей населяли южные степи. В саваннах Европы обитали львы, Овцебык, иногда сюда заходили тигры. В ее лесах водились туры, барсы. Намного больше было и современных представителей лесной фауны.

В полноводных реках Европы водилось много рыбы. А по тундре ходили гигантские стада северных оленей и овцебыков. [6]

При наступлении очередного, голоценового, потепления возродилась лесная зона северных широт. Это поставило на грань вымирания большинство крупных травоядных млекопитающих. Северный олень, овцебык, песец и лемминги отступили в высокие широты, где по-прежнему сохранились пространства моховой и кустарничковой тундры. Ареалы лошадей, антилоп, степных пеструшек и сусликов сдвинулись к югу, в зону степей и полупустынь. Такие веткояды и листояды, как бизон (рис. 2.13.38) и косуля могли еще сохраняться в лесостепи и по южной окраине лесной зоны. Полностью были лишены эволюционной перспективы разобщенные популяции мамонтов, т.к. к этому времени они оказались под жестким прессом первобытных охотников. Существенно изменились условия охоты и возможности хозяйственной деятельности для человека.

Рис. 2.13.39. МаралПринципиально иначе протекало развитие природных комплексов в горах Тянь-Шаня, Алтая, Саян. Эти горные системы, расположенные на более низких широтах, подвергались значительно меньшим оледенениям. Особенно ярко это было выражено в горах Средней Азии и юга Сибири в связи с большей сухостью внутриконтинентального климата. Переход от теплых эпох плейстоцена к холодным, а затем от холодных к теплым, в том числе и к голоцену, не приводил к серьезным нарушениям предшествующей биоты. Изменения климатических параметров приводили лишь к изменению доли участия различных типов сообществ в общей структуре биоценотической системы. Сообщества млекопитающих сосново-березовых лесов с примесью широколиственных пород сменялось сообществами темнохвойной тайги. Фауна луговых и степных ассоциаций уступала место сообществам нивального пояса. 

Рис. 2.13.40. ЗоргелияВ противоположность равнинам северной Евразии, Тянь-Шаня, Алтая, Саян колебания климата не приводили к деградации лесных биотопов и их животного населения. Правда, при этом несколько изменялась их приуроченность к склонам разной экспозиции. Данные по Алтаю показывают, что в холодные эпохи нивальные и альпийские сообщества опускались по склонам на более низкие абсолютные отметки, тесня пояс древесной растительности. От одного климатического ритма к другому менялся флористический состав сообществ. Из него постепенно выпадали реликты миоцена и плиоцена. Примерно тоже происходило с населением млекопитающих. В горах Сибири постепенно вымерли пещерный медведь, шерстистый носорог, гигантский олень, исчезли гиена, песец, копытный лемминг. Ряд видов резко сократил свой ареал: як, сайга, кулан, слепушонка, степная пеструшка. Под напором хозяйственной деятельности человека исчезли лошадь и бизон. Однако, такие ведущие компоненты фауны как косуля, марал (рис. 2.13.39), сибирский горный козел сохранились до настоящего времени. Можно утверждать, что природные условия на протяжении плейстоцена в среднегорье Южной Сибири были значительно более стабильными, чем на равнинах Северной Евразии.

    Таким образом, структура плейстоценовой фауны равнин Евразии отличалась пространственной однородностью и резкими перестройками при смене климатических условий. В горах Северной Азии, напротив, временные изменения фауны не были столь значительны, но сами сообщества отличались пространственной мозаичностью и пестротой экологического состава.

     Большую роль в ее формировании играли трансконтинентальные и берингийские связи. Северная Азия являлась резерватом из которого расселялись преимущественно степные и тундровые формы. В холодные эпохи плейстоцена лошадь, сайга, суслики, степная пеструшка, тушканчики, северный олень, овцебык, лемминги песцы и др. расселялись на запад вплоть до Альп и побережья Атлантического океана. По Берингийскому мосту прошли в Америку бизоны, лошади, мамонты, сайгаки, лемминги рода Lemmus. В обратном направлении Берингию пересекали, обогащая азиатскую фауну, - северный олень, овцебык, зоргелия (рис. 2.13.40), лемминги рода Dicrostinyx и др. [7]

Животный мир четвертичного периода. Антропогена.

<< Животный мир плиоцена<<

А.С.Антоненко

Мы успокаиваем маленьких детей, покачивая их на руках, но вряд ли при этом догадываемся, что так же поступают и животные. Сравнить материнское поведение у человека и животных пришло в голову учёным из Института физико-химических исследований RIKEN (Япония). Куми Курода, руководившая работой, предположила, что, когда кошка или мышь берут детёныша за шиворот, это его успокаивает — подобно тому как ребёнок затихает на руках у матери.

Львица и «убаюканный» львёнок (фото Roy Toft).Сначала исследователи поставили эксперимент с молодыми мамами и их детьми в возрасте от месяца до полугода. Во время опыта ребёнок сначала лежал в яслях, пока мать сидела рядом, затем она брала его на руки, а потом ещё и начинала ходить туда-сюда. Учёные меняли продолжительность и последовательность этих трёх «этапов», одновременно измеряя пульс у младенцев и наблюдая за их поведением. Как и ожидалось, самое сильное беспокойство испытывали дети, которые просто лежали в кроватке. Они немного успокаивались, когда их брали на руки, и затихали окончательно, когда мать начинала ходить вместе с ними по комнате. Причём в последнем случае и частота пульса у них снижалась, и поведение становилось спокойным за довольно кроткое время, от двух–трёх секунд до пары минут.

Точно так же, как пишут исследователи в журнале Current Biology, вели себя детёныши мыши. Учёные прикрепляли к мышатам датчики, которые измеряли частоту сердечного ритма и регистрировали их ультразвуковые крики. Когда мать брала их за шиворот и несла куда-то, у мышат снижался сердечный ритм, и они меньше голосили на ультразвуке. Одновременно мышата принимали хорошо знакомую всем позу, обвисая в зубах и матери и поджимая лапы к телу. То же самое происходило и тогда, когда учёные просто брали мышат за шиворот.

То есть и человеческие младенцы, и детёныши мыши реагировали на такое обращение одинаково: становились пассивными, меньше кричали, у них замедлялся пульс.

Авторы работы пошли дальше и поставили опыт, который на детях им никто бы сделать не позволил: они ввели анестетик мышатам в район шеи, чтобы их «шкирка» потеряла чувствительность. Кроме того, у мышат химически блокировали нервные сигналы, которые возникали в ответ на движение, чтобы детёныши не чувствовали, что их куда-то несут. После этого мышат уже не удавалось успокоить, нося их за шиворот. Дальнейшие нейробиологические исследования вывели учёных на особую зону в коре мозжечка, которая отвечает за чувство равновесия и положение тела в пространстве. То есть, когда кошка, мышь или собака берут детёныша за «шкирку», это его успокаивает, а мозжечок даёт сигнал телу принять характерную позу. Спокойного и «компактного» детёныша действительно легче перенести с места на место. Но мать, когда берёт его за шиворот, вовсе не обязательно хочет его куда-то отнести: возможно, она просто успокаивает, «баюкает» детёныша.

Человеческая эволюция лишила нас такого умения — взять младенца зубами за шиворот, — зато дала нам руки. По-видимому, чувство, что их куда-то несут, работает для детёнышей всех млекопитающих как универсальное успокоительное, так что мы, например, можем обойтись и без того, чтобы брать детей «за шкирку».

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

2.12.2. Животный мир плиоценовой эпохи (5,0 - 2,588 млн. лет назад)

 Плиоценовая эпоха (5,0 - 2,588 млн.лет назад).

Рис. 2.12.2.1. Животный мир плиоценаПлиоценовая эпоха, плиоцен (Pliocene Epoch) является заключительной эпохой неогенового периода (от 5,3 до 1,8 млн. лет назад рис. 2.12.2.1). Это было время резкого похолодания, когда вымерли многие виды ранее широко распространенных млекопитающих.

Среди морских беспозвоночных в это время преобладают двустворчатые и брюхоногие моллюски, морские ежи. Мшанки и кораллы на юге Европы образуют рифы. Прослеживаются арктические зоогеографические провинции: северная, включавшая Великобританию, Нидерланды и Бельгию, южная — Чили, Патагонию и Новую Зеландию.

Сильно распространилась солоноватоводная фауна. Ее представители населяли большие мелководные моря, образовавшиеся на материках в результате наступления неогенового моря. В этой фауне совершенно отсутствуют кораллы, морские ежи и звезды. Моллюски по количеству родов и видов значительно уступают моллюскам, населявшим океан с нормальной соленостью. Однако по численности особей они во много раз превосходят океанских. Раковины небольших по размерам солоноватоводных моллюсков буквально переполняют отложения этих морей. Рыбы уже совершенно не отличаются от современных.

Многие из животных этой эпохи по строению были близки к современным, например насекомоядные млекопитающие и летучие мыши. Однако многие животные еще во многом отличались от современных.

Травоядные копытные млекопитающие продолжали бурно размножаться и эволюционировать. Ближе к концу периода сухопутный мост связал южную и северную америку, что привело к грандиозному "обмену" животными между двумя материками. Полагают, что обострившаяся межвидовая конкуренция вызвала вымирание многих древних животных.
В австралию проникли крысы. 

Рис. 2.12.2.2. Динотерий (Deinotherium)До конца плиоценовой эпохи продолжала существовать гиппарионовая фауна (названа так по преобладающему виду гиппарионов; включавшей также предков носорогов, мастодонтов, жирафов, антилоп и других копытных, некоторых хищных, грызунов, обезьян, а также страусов, некоторых птиц и других позвоночных рис. 2.12.2.2), но ее вытеснили к концу эпохи плиоцен настоящие лошади, слоны и др. В это, же время в Африке появились австралопитеки (рис. 2.12.2.3) и первые люди (рода Homo).

В плиоцене на Евразии уже бегали настоящие гиены и первые медведи. Кошки, особенно саблезубые — махайродусы во все мио-плиоценовое время были многочисленны, так же как и куницы. [1]

Начиная с раннего плиоцена, и до настоящего времени нишу специализированных хищников занимают кошки и Mustelini. Первые - преимущественно в крупном размерном классе, вторые - преимущественно в мелком размерном классе. Кроме того, эта ниша пополнялась за счет некоторых Amphicyonidae и Canidae.

В плиоцене среди млекопитающих сложилась группа, замыкающая пищевую пирамиду. В Евразии и Африке она была сформирована за счет гиен, которые расселились по всей Северной Азии. В Северной Америке группа cadavera была сформирована за счет псовых. В нее вошли, например, Borophagus и Canis dirus. 

Рис. 2.12.2.3. Австралопитеки (Australopithecus)Нишу консументов первого порядка (растительноядных животных) в Северной Азии в крупном размерном классе занимали хоботные, олени, полорогие и верблюды, проникшие из Америки. Среди оленей преобладали автохтонные группы. Исключение составляет род Rangifer – североамериканский мигрант. Среди полорогих американскими мигрантами в фауне Северной Азии были овцебык и зоргелия. На общем фоне относительно плавной эволюции млекопитающих плиоцена выделяются два события, имевших принципиальное значение для последующей истории биоценозов Земли. Первое из них - появление в Северной Евразии семейства полевковых, представители которого освоили в мелком размерном классе питание зеленой массой растений. Это событие связано с формированием принципиально нового зонального типа сообществ: луговых степей. Однако и сами полевки играли и играют значительную роль в формировании почв и растительных ассоциаций степной зоны Северного Полушария. Другое еще более важное, и, возможно, связанное с первым событие - появление человека. Для сообществ растений и животных Земли, увеличение численности и популяционного разнообразия рода Homo по своим последствиям имели катастрофический характер. [2]

В плиоцене трава по-прежнему служила неиссякаемым источником корма для травоядных животных. Многие животные, питавшиеся листьями, вымерли, и на их место пришли более высокоорганизованные жвачные. В Европе и Азии бескрайние травянистые равнины давали приют огромному количеству буйволов, оленей, газелей и ранних разновидностей антилоп. Прерии Северной Америки населяли громадные стада оленей, верблюдов, лошадей, мастодонтов и вилорогов (рис. 2.12.2.4). Были здесь и короткошеие жирафы, пасшиеся среди необъятных стад прочих травоядных. В дальнейшем у них развились более длинные шеи, и они переключились на ощипывание верхушек деревьев. В плиоцене появились и первые гиппопотамы. Возможно, они произошли от неких свинообразных предков.

Рис. 2.12.2.4. Современный представитель семейства вилороговых - Вилорог обыкновенный (Antilocapra americana)По свидетельству каменной летописи, в мире когда-то насчитывалось несколько видов гиппопотамов. Сегодня встречаются лишь два вида, причем оба обитают в Африке. Первоначально бегемоты, возможно, были лесными жителями. Однако леса в плиоцене все больше вытеснялись степями, и предки нынешних бегемотов вынуждены были покидать лесную чащу. Они стали селиться в зарослях кустарника вдоль речных берегов и кромок озер. Перемена местожительства приблизила их к новым обильным источникам пищи, и они вскоре принялись пастись на громадных степных просторах, сохранившихся в Африке до наших дней. В дальнейшем бегемоты эволюционировали в крупных животных, ведущих земноводный и ночной образ жизни. Современный гиппопотам весь день проводит в воде либо иле, почти не показываясь на поверхности, и кормится только по ночам. Это второе по величине наземное млекопитающее после слона.

Травоядные животные, дабы защититься от хищников, собираются в большие стада: чем их больше, тем они чувствуют себя безопаснее. Хорошее средство защиты для них — скорость, с которой они легко убегают от медлительного охотника, но пока травоядные совершенствовали свои стадные навыки и скоростные качества, хищники также "работали над собой". Чтобы не остаться голодными, они становились сильнее, быстрее и сообразительнее.

В плиоцене жили самые разнообразные кошки, собаки и медведи, которые охотились на растительно-ядных животных. Крупные хищники следовали за большими стадами, а более мелкие плотоядные, такие, как еноты и ласки, довольствовались более скромной добычей. В холодных океанах плавали тюлени, питавшиеся рыбой.

Жившие в эту эпоху некоторые хищники выработали новую стратегию охоты, облегчавшую им преследование дичи на открытых равнинах. Они начали охотиться стаями. Впрочем, это не было их изобретением. По всей вероятности, некоторые динозавры, такие, как амозавры и дейнонихи, добывали себе пропитание подобным образом еще в меловом периоде, за 30 млн лет до хищников плиоцена. Однако для плиоценовых охотников совместные действия и координация усилий во время охоты были поистине вопросом жизни и смерти. Одними из первых плотоядных, начавших объединяться в охотничьи стаи, вероятно, стали собаки и кошки. Стайный способ охоты имел существенное преимущество: стая могла нападать на животных, гораздо более крупных, чем любой из ее членов в отдельности.

Рис. 2.12.2.5. Токсодон (Toxodon)Подобная охотничья стратегия широко распространена и в наши дни. Например, африканские дикие собаки охотятся маленькими стаями — обычно не больше семи-восьми животных. Жертву намечают заранее, до начала погони. Как правило, это еще неокрепший детеныш из пасущегося стада или слабое, болезненное на вид животное. Сама стратегия очень проста. Жертву отделяют от стада, а затем неустанно преследуют, пока та не выбьется из сил. Когда бедное животное замедляет бег, стая окружает добычу и валит на землю, причем отдельные члены стаи хватают ее за разные части тела — за нос, хвост и брюхо. По размерам добыча может быть разной, однако маленькая стая африканских диких собак способна прикончить зебру, по весу в 10 раз превосходящую любого из ее членов.

В позднем миоцене и раннем плиоцене Южная Америка все еще была "заповедником" для некоторых видов необычных, "беззубых" млекопитающих — так называемых неполнозубых. В их число входили броненосцы, древесные ленивцы и муравьеды. Были среди них и крупные травоядные, например токсодон (рис. 2.12.2.5). Своими короткими конечностями и широкими трехпалыми ступнями это животное напоминало носорога. Однако расположение его носа, глаз и ушей наводит на мысль, что оно проводило большую часть жизни в воде, подобно бегемоту.

Ближе к концу плиоцена между Северной и Южной Америкой образовался узкий перешеек, восстановивший связь между животным миром этих двух материков. Сразу же возникло "двустороннее движение" но перешейку, и началось грандиозное переселение млекопитающих.

Рис. 2.12.2.6. Плиогиппус (Pliohippus)Древесные ленивцы, муравьеды и токсодоны перебрались в Центральную Америку. Опоссумы и броненосцы распространились еще дальше на север. В свою очередь, с севера в Южную Америку вторглись полчища мышей, лошадей и слонов.

С этого момента странные животные, столько лет безмятежно просуществовавшие в Южной Америке, столкнулись с жестокой конкуренцией со стороны пришельцев с севера, что как и климатические изменения, обрекло многих из них на вымирание. [3]

Эпоха эпохи плиоцен стала эпохой первых однопалых предков лошадей «лошади Стенона». Это были плиогиппусы (рис. 2.12.2.6). Они довольно быстро смогли приспособиться к новым условиям существования и начали быстро распространяться в новой среде обитания. Появившиеся в это время протогиппусы переселившись в Южную Америку, переродились там в горных лошадей — гиппидиумов. С ними не выдерживали конкуренции трехпалые гиппарионы и меригиппусы. Эти доисторические формы за данный промежуток времени быстро исчезли. Крупных размеров плиогиппус являлся типичным обитателем сухих степей. У него были практически редуцированные боковые пальцы, а также происходило постоянное обновление зубной системы в течение всей жизни животного.

Если бы человек попал в верхнюю эпоху эпохи плиоцен, а также в переходный период от эпохи плиоцен к четвертичному периоду, то он увидел бы животных, очень похожих на современную лошадь. Многочисленные стада однопалых животных паслись на пастбищах, богатых сочной травой, постепенно осваивая новые, пока не была охвачена почти вся территория Европы и Азии.

Рис.2.12.2.7. Глиптодонты (Glyptodontidae)Грызуны обитавшие в эту эпоху так же отличались от их современных сородичей, так например бобры были приблизительно в 2 раза меньше современных. Мышевидные, а также родственные дикобразам грызуны в мио-плиоцене были очень многочисленны. Родичи дикобразов после соединения обеих Америк в плиоцене широко расселялись по всей Южной и Центральной Америке, а также проникли и на современные Вест-Индские острова. Многочисленные броненосцы и уже крупные глиптодонты (рис. 2.12.2.7) в плиоцене рыли землю своими когтистыми лапами не только в Южной, но и в Северной Америке, где они доходили до широты современного Техаса. Вслед за глиптодонтами в Северную Америку переселились и наземные ленивцы, к концу эпохи плиоцен достигшие гигантских размеров. После вымирания в миоцене креодонтов, все многочисленные хищники северных материков относились уже к настоящим хищникам. В это время от первичных собак отделялись древесные длиннохвостые еноты. Медведе-собаки в мио-плиоценовое время становились все крупнее и крупнее и к концу эпохи догнали по размерам современных медведей.

В плиоцене в Северной Америке совершенно исчезли носороги. Зато в Старом Свете носорогов было много. Здесь, наряду с безрогими ацератериями, в мио-плиоценовое время бродили двурогие шлейермахеровы носороги, родственные современным носорогам о-ва Суматры. В нижнем плиоцене жили однорогие предки индийского носорога и двурогие предки африканских носорогов.

В плиоценовое время существовало большое число антилоп; многие из них по сложению были похожи на быков. В конце эпохи плиоцен жили лептобосы, очень близкие по своему строению к настоящим быкам. В плиоцене у предков верблюдов и лам вместо копыт на ногах образовались эластические подушки — мозоли. В эту пору верблюды перешли из Северной Америки в Евразию, а ламы — в Южную Америку. Свиньи в мио-плиоценовое время были многочисленны. В начале эпохи плиоцена появились первые гиппопотамы, но антракотерии и гигантские свиньи на Земле больше не существовали. [4]

Австралия была изолирована от других материков. Следовательно, значительных изменений в фауне там не произошло.

Животный мир неогена. Животный мир плиоцена.

<< Животный мир миоцена<<

|>> Животный мир четвертичного периода. Антропогена>>

А.С.Антоненко

Российские ученые рассчитывают через несколько лет отправить биоспутник с животными и микроорганизмами за пределы магнитосферы Земли, чтобы изучить воздействие космической радиации на космонавтов во время межпланетной экспедиции, сообщил РИА Новости профессор Евгений Ильин, главный научный сотрудник Института медико-биологических проблем РАН и заместитель руководителя проекта "Бион".

Бион-М1В пятницу с Байконура в рамках этого проекта будет запущен аппарат "Бион-М1" с животными, микроорганизмами и растениями на борту. После месячного полета на орбите высотой около 575 километров "экипаж" вернется на Землю, и ученые смогут исследовать последствия воздействия невесомости на живые организмы.

Однако главная и пока не преодоленная опасность для будущих межпланетных экспедиций — не невесомость, а радиация. Земля и околоземное пространство надежно защищены от частиц высоких энергий магнитным полем планеты. В частности, МКС и большинство спутников летает "глубоко внутри" магнитосферы. Но за ее пределами поток частиц, исходящих от Солнца и от галактических источников, может нанести серьезный вред здоровью космонавтов.

"Мы предлагаем отправить аппарат, который сейчас носит условное название "Возврат-МК", на высокоэллиптическую орбиту с максимальным удалением (апогеем) в 200 тысяч километров и перигеем 1 тысячу километров. Это будет полет за пределы магнитосферы Земли, уже почти настоящий межпланетный полет", — сказал Ильин.

По его словам, решение о запуске этого проекта пока официально не принято Роскосмосом, но есть рекомендация Совета по космосу РАН о включении "Возврата" в космическую программу. Масса полезной нагрузки на борту этого аппарата может составить до 350 килограммов — вдвое меньше, чем на "Бионе", а возвращаемый груз — 150 килограммов. "На разработку и изготовление уйдет от 3 до 5 лет, то есть если решение будет принято в этом году, то запуск может состояться в 2017-2018 году", — сказал Ильин.

Источник:  РИА Новости

2.12.2. Животный мир неогенового периода (23,0 - 2,588 млн. лет назад)

 Неогеновый период (23,0 - 2,588 млн.лет назад).

Рис. 2.12.1. НеогенНеогеновый период (в переводе - новорожденный рис. 2.12.1) подразделяется на два отдела миоцен (23,0 - 5,33 млн. лет назад) и плиоцен (5,33 - 2,588 млн. лет назад). Климат неогенового периода был довольно теплым, и влажным, однако несколько более прохладным по сравнению с климатом палеогенового периода. В конце неогена он постепенно приобретает современные черты.

Среди морских беспозвоночных в это время преобладают двустворчатые и брюхоногие моллюски, морские ежи. Мшанки и кораллы на юге Европы образуют рифы. Прослеживаются арктические зоогеографические провинции: северная, включавшая Англию, Нидерланды и Бельгию, южная - Чили, Патагонию и Новую Зеландию.

Сильно распространилась солоноватоводная фауна. Ее представители населяли большие мелководные моря, образовавшиеся на материках в результате наступления неогенового моря. В этой фауне совершенно отсутствуют кораллы, морские ежи и звезды. Моллюски по количеству родов и видов значительно уступают моллюскам, населявшим океан с нормальной соленостью. Однако по численности особей они во много раз превосходят океанских. Раковины небольших по размерам солоноватоводных моллюсков буквально переполняют отложения этих морей. Рыбы уже совершенно не отличаются от современных.

Рис. 2.12.2. Махайроды (Machairodus)Похожим на современный становится и сухопутный органический мир. Примитивных креодонтов вытесняют медведи, гиены, куницы, собаки, барсуки. Будучи более подвижными и имея более сложную организацию, они приспособились к разнообразным условиям жизни, перехватывали добычу у креодонтов и сумчатых хищников, а иногда и питались ими.

Наряду с видами, которые, несколько изменившись, дожили до нашего времени, появились и виды хищников, которые вымерли в неогене. К ним в первую очередь относится саблезубый тигр (рис. 2.12.2).

У потомков палеогеоновых мерикгиппусов - гиппарионов были уже такие зубы, как у современной лошади. Их небольшие боковые копыта не касались земли. Копыта же на средних пальцах делались все более крупными и широкими. Они хорошо удерживали животных на твердой почве, давали им возможность разрывать снег, чтобы извлечь из-под него корм, а так же защищаться от хищников.

Рис. 2.12.3. Мегатерий (Megatherium)Наряду с североамериканским центром развития лошадей существовал и европейский. Однако в Европе древние лошади вымерли в начале олигоцена, не оставив потомков. Вероятнее всего они были истреблены многочисленными хищниками. В Америке же древние лошади продолжали развиваться. Впоследствии они дали настоящих лошадей, которые через Берингов перешеек проникли в Европу и Азию. В Америке лошади вымерли еще в начале плейстоцена, а крупные табуны современных мустангов, свободно пасущиеся в американских прериях, являются далекими потомками лошадей, привезенных испанскими колонизаторами. Таким образом, произошел своеобразный обмен лошадьми между Новым Светом и Старым Светом.

    В Южной Америке обитали гигантские ленивцы - мегатерии (до 8 м в длину рис. 2.12.3). Становясь на задние лапы, они объедали листья деревьев. Мегатерии имели толстый хвост, низкий череп с небольшим мозгом. Их передние лапы были намного короче задних. Будучи неповоротливыми, они становились легкой добычей для хищников и поэтому полностью вымерли, не оставив потомков.

Изменение климатических условий привело к образованию обширных степей, что благоприятствовало развитию копытных. От маленьких безрогих оленей, живших на болотистой почве, произошли многочисленные парнокопытные - антилопы, козлы, бизоны, бараны, газели, чьи прочные копыта были хорошо приспособлены к быстрому бегу в степях. Когда парнокопытных развелось такое количество, что начала ощущаться нехватка пищи, часть их освоила новые места обитания: скалы, лесостепи, пустыни. От живших в Африке жирафообразных безгорбых верблюдов произошли настоящие верблюды, заселившие пустыни и полупустыни Европы и Азии. Горб с питательными веществами позволял верблюдам длительное время обходиться без воды и пищи.

Рис. 2.12.4. МегалоцерасЛеса заселяли настоящие олени, из которых одни виды встречаются и в наши дни, а другие, например мегалоцерасы (рис. 2.12.4), которые были в полтора раза крупнее обычных оленей, полностью вымерли.

В лесостепных зонах обитали жирафы, вблизи озер и болот - бегемоты, свиньи, тапиры. В густых кустарниковых зарослях жили носороги, муравьеды.

Среди хоботных появляются мастодонты с прямыми длинными клыками и настоящие слоны.

На деревьях живут лемуры, обезьяны, человекообразные обезьяны. Некоторые лемуры перешли к наземному образу жизни. Передвигались они на задних ногах. Достигали 1,5 м в высоту. Питались главным образом плодами и насекомыми.

Рис. 2.12.5. Динорнис (Dinornis)Жившая в Новой Зеландии гигантская птица динорнис достигала 3,5 м в высоту (рис. 2.12.5). Голова и крылья у динорниса были маленькими, клюв недоразвитым. Он передвигался по земле на длинных сильных ногах. Дожил динорнис до четвертичного периода и, очевидно, был истреблен человеком.

    В неогеновый период появляются дельфины, тюлени, моржи - виды, живущие и в современных условиях.

В начале неогенового периода в Европе и Азии было много хищных животных: собак, саблезубых тигров, гиен. Среди травоядных преобладали мастодонты, олени, однорогие носороги.

В Северной Америке хищные были представлены собаками и саблезубыми тиграми, а травоядные - титанотериями, лошадьми и оленями.

Южная Америка была несколько изолированной от Северной. Представителями ее фауны были сумчатые, мегатерии, ленивцы, броненосцы, широконосые обезьяны.

В верхнемиоценовый период между Северной Америкой и Евразией происходит обмен фауной. Много животных переселилось с материка на материк. Северную Америку заселяют мастодонты, носороги, хищники, а в Европу и Азию переселяются лошади.

С началом лигоцена в Азии, Африке и Европе расселяются безрогие носороги, мастодонты, антилопы, газели, свиньи, тапиры, жирафы, саблезубые тигры, медведи. Однако во второй половине плиоцена климат на Земле сделался прохладным, и такие животные, как мастодонты, тапиры, жирафы, переселяются на юг, и на их месте появляются быки, бизоны, олени, медведи.

В плиоцене связь между Америкой и Азией прервалась. Одновременно возобновилась связь между Северной и Южной Америкой. Североамериканская фауна переселилась в Южную Америку и постепенно вытеснила ее фауну. Из местной фауны остались лишь броненосцы, ленивцы и муравьеды, распространились медведи, ламы, свиньи, олени, собачьи, кошачьи.

Австралия была изолирована от других материков. Следовательно, значительных изменений в фауне там не произошло.[1]

2.12.1. Животный мир миоценовой эпохи (25 - 5 млн. лет назад)

    В миоцене, с началом закрытия восточного Тетиса, изменения уровня моря определяли возможность интенсивных межконтинентальных фаунистических обменов между Евразией, Африкой, Индийским субконтинентом и восточносредиземноморской областью. В пределах Евразийской зоогеографической области сформировалась единая Европейско-Сибирская подобласть с южной границей в Азии приблизительно по 40^oсеверной широты, ставшая гигантской ареной эволюции многих групп млекопитающих в миоцене.

Рис. 2.12.1.1. Анхитерий (Anchitherium)В конце раннего миоцена, впервые после длительного периода взаимной изоляции, происходил значительный обмен между Африкой и Евразией. Главным эффектом этого обмена было изменение африканской фауны: в ее составе появились кошачьи, собачьи, куньи, носороги, халикотерии, свиньи. Вероятно, в это же время из Африки на Индийский субконтинент эмигрировали хоботные. Первые мастодонты вселились в Европу и Северную Азию в раннем миоцене (MN3). В это же время в Евразию из Северной Америки иммигрировали анхитерии (рис. 2.12.1.1). Наиболее значительным событием в истории раннемиоценовых грызунов Европы была иммиграция азиатских по происхождению хомяков современного облика (Eumyarion, Democricetodon, Fahlbuschia, Megacricetodon, Cricetodon (рис. 2.12.1.2), Lartetomys) в среднем орлеании. С их появлением эомиидно-глиридная ассоциация трансформировалась в крицетидно-глиридную, причем во многих комплексах доминирующей группой были именно Cricetidae. В таком виде европейская фауна грызунов просуществовала вплоть до раннего валлезия (MN9). В среднем орлеании в Африку из Евразии проникли первые полорогие и жирафовые. 

Рис. 2.12.1.2. Cricetodon soriaeМиоцен – время вымирания креодонтов. Однако в Азии в среднем миоцене еще присутствуют 2 рода: самый крупный представитель Proviverrinae - Dissopsalis (размером с шакала) и очень крупный представитель Hyaenodontinae - Hyainailouros (размером с тигра). Интересно отметить, что эти оба рода общие для Азии и Африки, а Hyainailouros присутствует еще и в Европе. Это подтверждает обмен фауны креодонтов между Азией и Африкой через Европу в олигоцене. Вымирание креодонтов совпадает с адаптивной радиациейCarnivora, которые являются конкурентной группой. Вымиранию креодонтов, вероятно, способствовали этологические особенности группы. Морфофункциональный анализ мозга Neohyaenodon horridus (Hyaenodontini) показал сильное морфологическое развитие вентро-каудальной зоны височной доли мозга (Савельев, Лавров, 2001). Следствием этого является повышение контроля за спонтанной активностью и агрессией. Этот крупный хищник был менее агрессивным, чем современные крупные представители отряда хищных (Carnivora). 

Рис. 2.12.1.3. Pliocyon преследует верблюдовС конца раннего миоцена уже можно четко обосновать провинциальное биогеографическое подразделение евразиатских и североафриканских териофаун. Для фаун млекопитающих всех европейских провинций в целом было характерно преобладание сообществ закрытых лесных обстановок, явно субтропических в южных районах. Суб-Паратетисная провинция характеризовалась наличием гигантского “экологического коридора” открытых ландшафтов на территории от восточносредиземноморской Европы на западе через Малую Азию, Ближний Восток и северную Аравию до Афганистана на востоке и Китая на северо-востоке. Вероятно, именно через нее осуществлялись основные фаунистические обмены между Евразией и Африкой.

Взаимное влияние столкнувшихся в Евразии и Африке в миоцене различных по области происхождения экологических конкурентов вызвало бурную эволюцию ряда групп (ежовых, землеройковых, кротовых, пищуховых, беличьих, тушканчикообразных, хомякообразных и многих других грызунов, антропоидных приматов, носороговых, жвачных, хоботных, куньих, собачьих, гиеновых, кошачьих и др.) и вымирание последних “палеогеновых” реликтов (ежей-амфехинин, корнезубых зайцеобразных, аплодонтовых-просциурин, ктенодактилид-татаромиин, тахиориктоидид, гигантских носорогов, кайнотериев, креодонтов, амфиционид (рис. 2.12.1.3) и др.). К концу миоцена сформировались почти все группировки млекопитающих надродового ранга, а также очень многие из рецентных родов. В добавление к ним существовало множество впоследствии вымерших форм, так что с точки зрения териологии миоцен по праву можно считать эпохой великого разнообразия, в формировании которого одна из ведущих ролей принадлежала территории Азии. [2]

Рис. 2.12.1. 4. Зубы - большой белой акулы и кархарадонаОдна из крупнейших среди современных акул — большая белая акула, достигающая длины 10м, кажется карликом в сравнении с одним из своих предков, кархародоном мегалодоном. Эта рыба обитала на Земле с миоценовой по плейстоценовую эпоху. И хотя кархародон мегалодон известен нам лишь по ископаемым зубам, ученые все же смогли воссоздать его внешний облик. Взгляните на фотографии двух зубов (рис. 2.12.1.4) изображенных в натуральную величину. Тот, что слева, принадлежит взрослой большой белой акуле. Другой же — ископаемый зуб кархародона. Ученые сопоставили оба зуба и, основываясь на известных им размерах большой белой акулы, прикинули, что длина кархародона от носа до кончика хвоста должна была составлять не менее 20 м (рис. 2.12.1.5). 

Рис. 2.12.1.5. КархарадонРаспространение степей и постепенное исчезновение лесов в миоцене сильно повлияли на рост численности популяций травоядных млекопитающих. Меньше деревьев — меньше энергии, которую они "отдают" животным.

Представьте себе на минуту обычное дерево. Большую часть своей энергии оно расходует на создание для себя опоры. С этой целью у него развивается специальный твердый ствол и множество ветвей.

В умеренном климате животные за год могут употребить в пищу лишь очень незначительную часть съедобного вещества, вырабатываемого деревом.

На листопадных деревьях (которые ежегодно сбрасывают листву) листья вообще растут всего шесть месяцев в году, а плоды и семена (за исключением орехов) появляются только на несколько недель. Значит, леса умеренного пояса могут за год прокормить лишь ограниченное число животных.

    Резкое увеличение количества травы на суше в миоценовую эпоху означало, по сути, возникновение принципиально нового источника пищи. Однако поначалу травоядным млекопитающим было непросто воспользоваться ресурсами этой бездонной кладовой. Некоторые их виды даже вымерли, поскольку не смогли приспособиться к травяному рациону. Млекопитающим, зубы которых были рассчитаны на пережевывание мягкой листвы, оказалось нелегко перейти на такой жесткий и волокнистый корм, как трава. Для таких животных травяная "диета" означала постоянное усиленное жевание, и их зубы быстро изнашивались, создавая им серьезнейшие проблемы. Ведь млекопитающие не обладают неограниченным запасом зубов, а беззубые челюсти означают для них неминуемую голодную смерть. 

    Несмотря на все это, в миоцене млекопитающие стали гораздо многочисленнее и разнообразнее, среди них возникло множество травоядных. К этому времени "жвачный" желудок превратился в идеальный механизм для переваривания травы. В результате в миоцене произошел своего рода взрыв, породивший новые виды травоядных, способных "жевать жвачку". Жвачные животные могут набивать себе животы громадным количеством пищи, переварить которую можно и позднее. При этом если на жвачное животное нападет хищник, оно может удрать от него, унося с собой запас корма на несколько дней вперед. Оказавшись в безопасности, животное может без лишней спешки заняться перевариванием съеденного.

В ходе этой своеобразной "жвачной революции" резко возросла численность предков нынешних антилоп, буйволов, оленей, жирафов и овец. В Северной Америке обитали антилопообразные вилороги — их причудливые рога росли у них на кончике носа.

Рис. 2.12.1.6. МеригиппусЧтобы совладать с травяным кормом, прежние зубы травоядных претерпели два основных изменения:
Во-первых, узор из бугорков на жевательной поверхности зубов значительно усложнился, и они стали самозатачивающимися. Теперь на зубах, по мере стирания, образовывались ряды прочных эмалевых ребер, которые оставались острыми всю жизнь животного.

Во-вторых, у отдельных зубов развились гораздо более широкие коронки (та часть зуба, что выдается над десной) и они сделались крупнее.
Эти новшества, как и появление корневых отверстий (которые обеспечивали приток крови к растущей части зуба), способствовали тому, что зубы животных стали расти всю их жизнь. Теперь постоянное трение зубов друг о друга больше уже не приводило к их преждевременному износу.

    Необходимость приспособиться к преимущественно травяному корму - не единственная проблема, возникшая перед новыми миоценовыми травоядными. Не менее серьезные проблемы были связаны с жизнью на открытых равнинах, где травоядные постоянно находились на виду у хищников.

Чтобы выжить в подобных условиях, животные нуждались в хорошем круговом зрении, дающем широкий или даже 180-градусный обзор (при таком обзоре глаза располагаются по обеим сторонам головы, и животные видят и то, что впереди, и то, что сзади, оставаясь неподвижными). Такое зрение позволяло травоядным вовремя замечать опасность, грозящую с любого направления, что, в свою очередь, улучшало взаимодействие в стаде.

Чтобы стадо имело больше шансов уцелеть на открытой местности, в нем выработались специальные методы несения, "караульной службы" (когда отдельные животные смотрят по диагонали через все стадо), а также более совершенные системы сигналов и обмена информацией внутри стада.

Рис. 2.12.1.7. Мастадонт (Mammutidae)Длинные ноги также ценное подспорье при жизни на равнине. Они позволяют животному держать голову высоко над землей и тем самым лучше обозревать окрестности. Ну и, разумеется, длинные ноги служат своему хозяину незаменимым средством спасения в случае опасности. Поэтому в течение миоцена конечности травоядных животных постепенно приспособились к быстрому бегу.

Кости нижней части ноги со временем удлинились, а кости верхней, напротив, стали короче. Главные мышцы, ответственные за движение конечностей, также укоротились и располагались теперь выше, ближе к лопаткам и подвздошным костям, где они соединялись с туловищем животного.

При таком строении мускулатуры животное могло совершать длинные прыжки, затрачивая при этом минимум энергии.

Ноги травоядного, обитающего на равнине, весят очень мало и не обладают большой силой. Однако они идеально приспособлены для бегства от хищника и позволяют животному покрывать большие расстояния на высокой скорости, стоит ему только войти в надлежащий ритм бега.

Рис. 2.12.1.8. Дейнотерий (Deinotherium)На протяжении миоцена лошади продолжали увеличиваться в размерах. Меригиппус (рис. 2.12.1.6) по величине сравнялся с нынешним пони. Средний палец на каждой его ноге был непропорционально большим по сравнению с таким же пальцем у его предшественников, и можно сказать, что меригиппус всю свою жизнь ходил на цыпочках,— точнее, не ходил, а очень быстро бегал. Многочисленные бугорки на коренных зубах помогали ему пережевывать жесткую траву. Прежде лошади были лесными жителями и питались нежной и сочной листвой. Однако к началу миоцена они приспособились к жизни на открытых равнинах. 

Теперь слоны стали куда больше похожи на их современных представителей. Мастодонт (рис. 2.12.1.7) — его называют платибелодон ("лопатобивневый") — прокладывал себе дорогу сквозь заросли подобно тяжелому бульдозеру. Из его нижней челюсти торчали широкие лопатообразные клыки, которыми он выкапывал из почвы разные растения. Дейнотерий (рис. 2.12.1.8) был намного крупнее (около 4 м в плече). Изогнутыми клыками нижней челюсти он, возможно, поддевал съедобные коренья, как большими вилами. 

Рис. 2.12.1.9. Халикотерии (Chalicothenidae)Мы можем получить некоторое представление о миоценовой экосистеме, если обратимся к ее современному аналогу — восточноафриканским саваннам. Травянистая равнина обеспечивает разными видами корма разнообразных животных. В саваннах Восточной Африки зебры объедают грубые верхушки трав, а антилопы гну их поросшие листьями центральные части. Газели же отыскивают богатые протеином семена и побеги у самой земли. Бородавочники часто опускаются на колени, чтобы дотянуться до самой короткой травы или выкопать из земли съедобные луковицы и клубни. Есть в саваннах и травоядные, которые находят корм выше уровня самых высоких трав. К примеру, черный носорог питается древесной корой, тонкими ветками и листвой, а вот слон ест и траву, и листья деревьев, зачастую поглощая за день до 250 кг растительности. Ну а жирафу рост позволяет избегать какой бы то ни было конкуренции, поскольку он может обрывать веточки и листву на высоте 6 м от земли. Таким образом, различные виды растительноядных животных не претендуют на пищевые ресурсы друг друга, и корма здесь хватает на всех. Возможно, так же было и во времена миоцена: различные виды существовали за счет различных частей экосистемы.

Рис. 2.12.1.10. Эгиптопитек (Egiptopitek)В тот же период появились и другие новоселы. В начале миоцена ряды птиц пополнились новыми видами попугаев, пеликанов, голубей и дятлов. Чуть позже к ним присоединились первые вороны и соколы. Бурно эволюционировали такие новые млекопитающие, как мыши, крысы, морские свинки и дикобразы. Появилась и странная группа лошадеобразных животных — их называют халикотериями (рис. 2.12.1.9). Большими когтями, напоминающими копыта, они выкапывали съедобные коренья.

    Отныне животные могли свободно перемещаться из Африки в Европу или Азию и обратно. Вскоре возникло своего рода двустороннее движение, при котором слоны мигрировали из Африки в Евразию и Северную Америку, а кошки, буйволы, жирафы и свиньи путешествовали в обратном направлении.

    Первые приматы были маленькими зверьками, похожими на землероек. Они появились на Земле около 65 млн лет назад. Эволюция продолжила работу в этом направлении, и к середине олигоцена сформировались две основные группы приматов — обезьяны Нового Света (в Южной Америке) и обезьяны Старого Света (в Африке и Азии).

Рис. 2.12.1.11. Дриопитек (Dryopithecus)Вскоре от африканской ветви произошла еще одна группа обезьян, ставшая родоначальницей человекообразных обезьян и в конечном итоге — человека. Мозг человекообразных обезьян крупнее, чем у прочих их сородичей. Кроме того, у них нет хвоста, а длинные и сильные руки отлично приспособлены для лазанья по деревьям и перепрыгивания с ветки на ветку.

В руки ученых попали ископаемые останки небольшой человекообразной обезьяны, которую назвали эгиптопитеком ("египетской обезьяной"). Она обитала в Африке в олигоценовую эпоху, около 27 млн лет назад (рис. 2.12.1.10).

Никто не может с уверенностью утверждать, что именно эгиптопитек был родоначальником современных человекообразных обезьян, но это вовсе не исключено.

Вскоре после начала миоцена (около 24 млн лет назад) появилась и другая, более высокоразвитая человекообразная обезьяна — дриопитек (рис. 2.12.1.11), похожий на нынешних шимпанзе. Эти животные быстро перебрались со своей африканской родины, через сухопутные "мосты" в Европу и Азию. По всей видимости, дриопитек ходил на двух ногах, однако бегал и лазил по деревьям при помощи всех четырех конечностей. Возможно, он даже переносил в руках пищу. Итак, история человечества должна была вот-вот начаться. [3]

Животный мир неогена. Животный мир миоцена.

<< Животный мир олигоцена<<

|>> Животный мир плиоцена>>

А.С.Антоненко

2.11.3. Животный мир эоцена (33,9 ± 0,1 - 23 млн. лет назад)

   Олигоценовая эпоха (33,9 ± 0,1 - 23 млн. лет назад)

Рис. 2.11.3.1. Олигоцен (Oligocene), Протоцерас (Protoceras)Олигоцен являлся последней эпохой палеогенного периода. В олигоценовую эпоху климат на Земле стал прохладнее, над Южным полюсом сформировался громадный ледниковый покров, для образования которого потребовались не менее значительные объемы морской воды, что привело к понижению уровня моря по всей планете и расширению территории, занятой сушей. Повсеместное похолодание вызвало во многих районах земного шара исчезновение буйных тропических лесов эоцена. Их место заняли леса, предпочитавшие более умеренный (прохладный) климат, а также необъятные степи, раскинувшиеся на всех материках (рис. 2.11.3.1).

В течение этого периода Индия пересекла экватор с юга на север и расположилась ближе к Азии. Австралия и Антарктида, наконец, окончательно расстались. Отдрейфовав от Антарктиды, Австралия "унесла с собой" и своеобразный мир сумчатых млекопитающих. Теперь, когда Южная Америка стала "островным" материком, населявшие ее необычные млекопитающие также получили возможность развиваться в условиях изоляции от внешнего мира, и там образовался довольно странный "зоопарк" с крайне причудливыми обитателями.

Рис. 2.11.3.2. HelixВ океанских глубинах продолжают эволюционировать моллюски, к которым относится 4% всех родов олигоцена. Больше всего среди них брюхоногих моллюсков. Появились улитки helix (рис. 2.11.3.2) и маленькие почвенные улитки pupilla, к этим двум родам относятся почти все улитки, которых мы видим вокруг себя. Головоногие моллюски продолжают пребывать в упадке, в олигоценовых отложениях обнаружены только три рода, один из которых наутилус, а два других очень близки к нему. Среди двустворчатых моллюсков появилась teredina.

Рис. 2.11.3.3. Рыба-мечВ олигоцене продолжают эволюционировать рыбы. Доминирующими рыбами также как и в эоцене, являются лучеперые к ним относится 17% всех родов олигоцена. Самый большой их отряд – окунеобразные, среди которых появляется меч-рыба (рис. 2.11.3.3). На втором месте по родовому разнообразию идут сомообразные, а также отряд опахообразные (lampriformes), отряд солнечникообразные (Zeiformes), скорпенообразные и иглороты. Появились кефаль, рыба-игла, корюшка, а также макрурус (глубоководная треска).

Самые яркие представители хрящевых рыб олигоцена – кархародоны. В эту эпоху проживала крупнейшая из когда-либо живущих акул на нашей планете - мегалодон достигавшая 20,3 м в длину и весом в 103 т. На рис. 2.11.3.4 вместе с мегалодоном в том же масштабе изображена большая белая акула, она принадлежит к тому же роду, но в олигоцене ее еще не было. Другая интересная акула олигоцена – гигантская акула (до 10 м, до 4 т) питавшаяся исключительно планктоном и крилем. В отличие от мегалодонов, эти акулы, не измельчав дожили до наших дней. Появляются сцимнодон и хемипристис, акулы не столь большие (1,1 и 2,4 м, соответственно), а также орляковый скат мобула (до 5,2 м, до 1 т). 

Рис. 2.11.3.4. Мегалодон (megalodon)Распространение степей на все более обширные районы суши привело к быстрому увеличению числа травоядных животных: они спешили воспользоваться новыми колоссальными пищевыми ресурсами.

На сцену жизни вышли новые млекопитающие, такие, как носороги, а за ними — первые настоящие свиньи, буйволы и олени.

Животные, питающиеся травой, сталкиваются с проблемой переваривания пищи, так как трава очень трудно усваивается организмом. Не удивительно, что природа начала экспериментировать с новыми типами пищеварительных систем, способных совладать с травяным рационом. Одной из первых появилась "конструкция", ставшая в наши дни наиболее эффективным механизмом переработки целлюлозы (вещества, образующего стенки растительных клеток), — так называемый "жвачный" желудок. В ту эпоху на Земле обитал древний верблюд пебротерий, который и был одним из самых первых жвачных животных.

В конце олигоцена около 25 млн лет назад на Земле возникла новая группа растений — травы. Уникальность их в том, что, в отличие от всех прочих растений, новые листья растут у них не на верхушке стебля, а у его основания. В результате стоит пасущимся животным съесть старые листья, как на их месте быстро вырастают новые. Таким образом, к приходу следующего стада на полях уже созревает новый сытный обед. Подобный процесс постоянного обновления пищевых ресурсов означает, что поросшие травой равнины способны прокормить большие стада травоядных животных.

Рис. 2.11.3.5. Пиротерий(Pyrotheria)Распространение трав снабдило растительноядных млекопитающих, появившихся на Земле позднее, в миоценовую и плиоценовую эпохи, новым обильным источником пищи. Начиная с этого времени, эволюция породила великое разнообразие травоядных животных, а поскольку на открытых равнинах они оказались вполне легкой добычей, вслед за ними появилось и множество новых хищников.

Точно так же, как трава служила новым обильным источником пищи для новых разновидностей травоядных животных, сами эти травоядные обеспечивали питанием новые виды хищников. В итоге ближе к концу олигоцена на планете появились первые настоящие кошки и собаки.

Рис. 2.11.3.6. Летучий дракон (Draco volans)Млекопитающие Южной Америки, отрезанной от остального мира, бурно эволюционировали, породив огромное разнообразие форм и размеров. Многие из них внешне сильно напоминали млекопитающих, обитавших в других частях света, таких, как грызуны, лошади или слоны. Скажем, пиротерий походил на раннего слона со своего рода полухоботом и зубилообразными бивнями (рис. 2.11.3.5). Тилакосмил был крупным сумчатым животным, похожим на саблезубую кошку. Он обладал длинными кривыми клыками и мощными когтями.

Водилось там и множество "беззубых" млекопитающих, или так называемых неполнозубых, среди которых были предки муравьедов, броненосцев и ленивцев. Позже появились и еще более странные млекопитающие. Наконец, в плиоцене между Южной и Северной Америкой вновь образовался сухопутный перешеек в результате чего ситуация в очередной раз резко изменилась.

Рис. 2.11.3.7. Летучий макакВ результате всего этого, Южная Америка стала как бы испытательным полигоном биологической конвергенции (сходства), которая происходила свыше 30 млн лет назад и привела к тому, что многие обитавшие там сумчатые постепенно стали походить на плацентарных млекопитающих, населявших другие части света.

Однако следует заметить, что Южная Америка в этом плане вовсе не уникальна. За историю эволюции было множество случаев, когда животные, обитающие на одном материке, становились внешне похожими на обитателей другого материка.

Биологическая конвергенция случается, когда неродственные животные из различных частей света долго ведут сходный образ жизни. Зачастую они вырабатывают одинаковый режим питания и занимают сходные экологические ниши.

На первый взгляд эволюция проявляет неисчерпаемую изобретательность в поисках оптимальных решений проблем, связанных с выживанием тех или иных видов. И все же ученые полагают, что количество вариантов, полностью соответствующих данным конкретным условиям или потребностям, на самом деле ограничено.

Создается впечатление, будто естественный отбор, раз за разом воспроизводит одни и те же принципиальные конструкции для решения подобных задач. Возьмем, к примеру, случай с проблемой "создания механизма замедления скорости свободного падения животного".

Эволюция решала эту задачу неоднократно, шла к цели самыми разнообразными путями, и в конечном итоге все они свелись к единому решению: той или иной разновидности кожистого "парашюта".

Рис. 2.11.3.8. Ореодонт (Oreodontidae)Почти 230 млн лет назад некая ящерица, которую называют ветельтизавр, планировала с дерева на дерево при помощи своего рода кожистого парашюта, натянутого между ее невероятно длинными ребрами.

Летучий дракон (рис. 2.11.3.6) — ящерица из юго-восточной Азии — использует точно такой же планирующий механизм и в наши дни. Белки-летяги слетают с деревьев (планируют) с помощью перепонок по обеим сторонам тела, натянутым между их передними и задними конечностями. Летучие маки (рис. 2.11.3.7) от шеи до хвоста укутаны в мягкую кожистую перепонку, покрытую густой шерстью, которая во время полета раскрывается в "парашют", самый большой из известных в животном мире. [1]

Теперь давайте более подробно рассмотрим разнообразие животного мира олигоцена. Как и ранее, самый многочисленный и разнообразный класс – млекопитающие, в олигоцене их разнообразие стремительно увеличилось (57% всех родов), самый большой их подкласс – плацентарные (52% всех родов), самая большая их группа – лавразиотерии (36% всех родов), самый большой их надотряд – китопарнокопытные (16% всех родов), самый большой их отряд – парнокопытные (12% всех родов), а самый большой их подотряд – мозоленогие (9% всех родов), предки современных верблюдов. С этого подотряда мы и начнем обзор. Самое большое семейство олигоценовых мозоленогих – ореодонты (4% всех родов), эти не большие травоядные животные весили от 30 до 350 кг и кормились луговой растительностью (рис. 2.11.3.8). Они не очень хорошо бегали, мелкие ореодонты прятались от хищников в норах, как сурки, крупные обзавелись клыками на подобии кабанов, и не убегали от хищников, а защищались.

Рис. 2.11.3.9. ProtoceratidaeСреди ореодонтов выделяется подсемейство leptaucheniinae, в которое входили совсем маленькие (4-40 кг) пустынные травоядные, нечто вроде карликовых осликов.

Второе по численности (3% всех родов) семейство олигоценовых мозоленогих – верблюдовые. В отличие от современных верблюдов, олигоценовые верблюды обитали не в пустынях, а в прериях, и занимали экологическую нишу антилоп. Они были заметно меньше современных верблюдов, их вес составлял от 50 до 520 кг.

Семейство protoceratidae (рис. 2.11.3.9) – попытка эволюции создать на генетической базе верблюда быстроходную антилопу с рогами не только на голове, но и на морде.

Встречались в олигоцене и другие мозоленогие, некоторые были весьма странными существами, например, копытный заяц кайнотерий.

Другим представителем эоценовым парнокопытных являются антракотериды – дальние родственники современных бегемотов. Антракотерий был размером с нормального бегемота, а ботриогенис и эломерикс не превышали 1,5 м в длину. 

Главная новость в подотряде свинообразных – окончательно сформировалось семейство энтелодонтов, отделившееся от «генеральной линии» свиней еще в эоцене. Эти кабанчики достигали в высоту 2,1 м, а вес их превосходил 400 кг, они были хищниками и охотились на вышеупомянутых верблюдов, в том числе и на самых крупных, а также на небольших носорогов.

Рис. 2.11.3.10. Кентриодон (Kentriodon)Чтобы завершить тему парнокопытных, упомянем маленьких (2-9 кг) гипертрагулид, которые обитали в джунглях и питались овощами и фруктами, и странное существо лептомерикс (до 15 кг).

Вторая большая ветвь китопарнокопытных – китообразные (4% всех родов). При переходе от эоцена к олигоцену древние киты вымерли, а те, кто остался, окончательно утратили задние конечности и разделились на два современных подотряда: зубатых и усатых китов. Зубатые киты в эоцене были невелики (до 2,3м) и уже почти не отличались от современных дельфинов. Первым китообразным, освоившим эхолокациюи жившие в позднем Олигоцене являлся Кентриодон (рис. 2.11.3.10).

Усатые киты в олигоцене были чуть побольше, чем зубатые (до 3,5 м), и отличались от них лишь мелкими деталями анатомии. Вместо китового уса в их пастях были нормальные зубы, и питались они не планктоном и крилем, а рыбой. Эхолокацию они пока не освоили.

Встречались в олигоцене и другие китообразные – переходные формы и тупиковые ветви эволюции.

Рис. 2.11.3.11. HesperocyoninaeТеперь перейдем ко второму по разнообразию отряду олигоценовых лавразиотериев – хищным (15% всех родов). Миациды вымерли, и в этом отряде осталось только два подотряда – собакообразные и кошкообразные. Мы начнем с собакообразных, к которым относятся 12% всех олигоценовых родов. Семейство собачьих, зародившееся в эоцене, в олигоцене стало процветающим, к нему относится 6% всех родов. Самое большое его семейство – hesperocyoninae (рис. 2.11.3.11), сюда входило 4% всех олигоценовых родов, это были небольшие (1-36 кг) быстроногие хищники типа лисиц и шакалов.

Борофагины были еще меньше (от 700 г до 1,9 кг), это было нечто вроде той-терьеров.

В олигоцене появился первый представитель подсемейства caninae, к которому относятся все современные собачьи. Это был 3-килограммовый лептоцион.

Вторая большая группа олигоценовых собакообразных – надсемейство арктоидов. Самое большое его семейство – ныне вымершие амфициновые, они же медведесобаки. Они отличались более коренастым и мощным телосложением, но были не так быстры, как настоящие собаки, это было нечто вроде бультерьеров или стаффордширских терьеров, их вес варьировался от 1,4 до 180 кг. Самый маленький из них - цинодиктис, жил в норах и охотился на грызунов и землероек. 

Рис. 2.11.3.12. Эусмилус (Eusmilus)Среди амфициновых выделяется подсемейство amphicyoninae, куда входили наиболее крупные амфициновые, от 71 до 180 кг. Это были уже не бультерьеры, а скорее, мастино.

В олигоцене среди арктоидов появился первый медведь урсавус, почему-то больше похожий на кота, чем на медведя.

В это время от «генеральной линии» собакообразных отделились куньи и ластоногие.

Рис. 2.11.3.13. Индрикотерий (Indricotherium transuralicum)Теперь перейдем к следующему подотряду отряда хищных - кошкообразным. Среди олигоценовых кошкообразных по-прежнему преобладают стопоходящие нимравиды, крупнейший из них – 70-килограммовый саблезубый эусмилус (рис. 2.11.3.12).

Появились первые настоящие кошачьи – небольшие древесные хищники типа манула или рыси.

Закончив обзор олигоценовых хищных, давайте перейдем к следующему большому отряду – непарнокопытным (4% всех родов). Почти все бронтотерии вымерли, и с их вымиранием непарнокопытные сильно сдали позиции. В олигоцене самое большое их семейство – хиракодонтиды, это результат эволюции эоценовых палеотериев – евроазиатского аналога североамериканских лошадей. В олигоцене это семейство породило парацератерия (он же индрикотерий рис. 2.11.3.13) – мегалошадь длиной 8м, высотой 5,5 м в холке (почти полтора слона) и весом до 20 т (четыре слона). Это было крупнейшее из всех когда-либо существовавших наземных млекопитающих, фактически, это был млекопитающий аналог брахиозавра юрского периода, но жилось ему намного привольнее, чем брахиозавру – аналогов аллозавра в олигоцене не было. Большинство других хиракодонтид были намного меньше, это были скорее даже пони, чем лошади. Индрикотерии питались мягкой растительной пищей. Когда климат сделался засушливым, они вымерли от недостатка пищи.

Рис. 2.11.3.14. Мезогиппусы (Mesohippus)В Северной Америке постепенно эволюционировали настоящие лошади, ими являлись потомки орогиппусов - мезогиппусы (рис. 2.11.3.14). Они были невелики (до 55 кг), у них было по три пальца на каждой ноге, средние из которых были крупнее и длиннее боковых. Это позволяло животным быстро бегать по твердой почве. Небольшие мягкие копытца эогиппусов, приспособленные к мягким болотистым почвам, превращаются в настоящее копыто. Мезогиппусы были величиной с современного волка. Они большими табунами населяли олигоценовые степи. Мозг мезогиппусов уже был примерно такой же, как у современных лошадей.

Потомки мезогиппусов - мерикгиппусы - были величиной с осла. Они имели цемент на зубах. 

Рис. 2.11.3.15. Халикотерий (Chalicotherium)Некоторые носороги в олигоцене начали отращивать рога на морде.

Рассмотрев все большие семейства олигоценовых непарнокопытных, скажем несколько слов о их маленьких семействах, в каждом из которых известно только по одному роду. Кратко рассмотрим их всех вместе. Халикотерий (рис. 2.11.3.15) – попытка реанимировать меловых теризинозавров на другой генетической базе. Эти звери пригибали длинными руками древесные ветви и объедали листву, копыта на руках и ногах у них превратились обратно в когти. Бронтопс являлся последним из бронтотериев, а метаминодон - непарнокопытный аналог бегемота. Появился современный тапир, ничуть не изменившийся с тех времен. 

Закончив рассмотрение непарнокопытных, кратко перечислим оставшиеся нерассмотренными отряды олигоценовых лавразиотериев. Одним из представителей отряда креодонтовявляется гиенодон (рис. 2.11.3.16) – альтернатива млекопитающих хищников, в олигоцене они постепенно вымирали. Брахипосидерос – олигоценовая летучая мышь. Кроме них, среди олигоценовых лавразиотериев встречались многочисленные насекомоядные, в частности, доисторические ежи. Доживали свой век последние цимолесты.

Рис. 2.11.3.16. Гиенодон (Hyaenodon)Теперь перейдем к группе euarchontoglires (9% всех олигоценовых родов), в которую входили грызуны (5% всех родов), а также приматы и зайцеобразные. Начнем с грызунов. Самым большим их подотрядом в олигоцене были боброобразные, олигоценовые бобры достигали 30-60 см в длину, они еще не научились строить плотины, а жили в норах, как барсуки. Их хвосты еще не приобрели характерную веслообразную форму.

Второй по численности подотряд олигоценовых грызунов – дикобразообразные. Остальные подотряды и семейства грызунов в олигоцене только формировались, из них достойна упоминания разве что соня-полчок, успешно дожившая до наших дней без заметных изменений.

Численность и разнообразие приматов в олигоцене заметно сократились, что неудивительно – джунглей стало меньше. Некоторые обезьяны приучились не бегать по веткам на четвереньках, а висеть под ветками на руках, они стали первыми человекообразными обезьянами. Это были маленькие обезьянки, весом от 1,5 до 6,8 кг, мозга у них было не больше, чем у других олигоценовых обезьян.

Появились первые зайцеобразные – пищухи и первый настоящий заяц палеолагус. Палеолагусы еще не умели прыгать и скакать, а прятались от хищников в норах, как сурки.

Рис. 2.11.3.17. МастодонтПерейдем теперь к третьей и последней большой группе плацентарных млекопитающих олигоцена – афротериям (4% всех родов). Самый большой их отряд – хоботные, многие его представители наконец-то стали похожи на современных слонов. Эритрей – почти нормальный слон размером с корову. Баритерий имел размеры с индийского слона и эволюционировал в направлении бегемотов, его бивни и хобот укоротились почти до полной неразличимости. Появился знаменитый род мастодонт (рис. 2.11.3.17).

Второй большой отряд олигоценовых афротериев – ныне вымершие десмостилы, это было нечто вроде растительноядных морских котиков.

Также к олигоценовым афротериям относятся даманы, сирены и носорогоподобные арсинотерии.

Рис. 2.11.3.18. Астрапотерии (Astrapotheria)Южноамериканские копытные продолжали вяло эволюционировать. Пиротерии и астрапотерии (рис. 2.11.3.18) представляли собой нечто вроде небольших (2,5-3 м в длину) бегемотов. Pachyrukhos – южноамериканский аналог кролика, ринхиппус – южноамериканский аналог пони, а craumauchenia – нечто вроде недоделанного жирафа.

Последняя большая ветвь плацентарных млекопитающих олигоцена, заслуживающих отдельного рассмотрения – неполнозубые. Сюда входили ленивцы и броненосцы.

Рис. 2.11.3.19. Экалтадета (Ekaltadeta)При переходе от эоцена к олигоцену в Австралии по непонятным причинам вымерли все плацентарные млекопитающие, и освободившиеся экологические ниши стали занимать сумчатые, в олигоцене к ним относилось 4% всех родов. Самый большой отряд олигоценовых сумчатых – двурезцовые, сейчас в него входят кенгуру и вомбаты. На рис. 2.10.3.19 изображен небольшой кенгуруподобный хищник экалтадета, на рис. 2.11.3.20 – сумчатый лев, один из крупнейших сумчатых хищников всех времен. Сумчатый лев достигал 160 кг, его интересной особенностью были сильные и ловкие передние конечности с противостоящими большими пальцами. Видимо, сумчатый лев хватал добычу не зубами, а руками.

В отряд спарассодонтов (sparassodonta) входили крупные (от 80 см до 1,5 м, до 100 кг) хищники, некоторые палеонтологи считают, что они были не сумчатые, а входили в отдельный подкласс млекопитающих, похожий на сумчатых, но другой, другие же палеонтологи все-таки считают их сумчатыми.

Рис. 2.11.3.20. Сумчатый лев (Thylacoleo)В олигоцене сформировалось современное семейство хищных сумчатых. Его первые представители были невелики, типа лисиц и маленьких собачек.
Также в олигоцене появились первые бандикуты – крупные сумчатые крысы, прыгающие, как кенгуру.

    Однопроходные млекопитающие по-прежнему представлены только утконосами, ехидны еще не появились.

    Окончив рассматривать олигоценовых млекопитающих, перейдем к олигоценовым завропсидам (16% всех родов). Самый большой их класс – птицы (10% всех родов), рассмотрим постепенно их отряды в порядке убывания родового разнообразия. На первом месте пелагорнитиды – огромные зубастые альбатросы с размахом крыльев до 6 м. На втором месте фороракосы – нелетающие хищные птицы, занявшие в Южной Америке пустующую нишу крупного хищника (рис. 2.11.3.21). Парафизорнис достигал 2 м в высоту и весил до 110 кг, но большенство других представителей фороракосов имели гораздо меньшие размеры, так, псилоптерус весил всего лишь 7 кг.

Рис. 2.11.3.21. Фороракосы (Phorusrhacidae)В отряде аистообразных появился первый современный род – ночная цапля. Фламингообразные мало отличались от их современных представителей. Пингвины были крупнее, чем сейчас – 1,2-1,7 м в высоту и весили до 90 кг. У них были длинные и тонкие клювы, как у цапель.

В надотряде galloanserae (куры, гуси и т.п.) жили 95-килограммовый казуароподобный нелетающий бараветорнис и гусежуравль пресбиорнис (рис. 2.11.3.22).

Рис. 2.11.3.22. Пресбиорнисы (Presbyornis)Аналогом наших воробьев являлись ракшеобразные – мелкие тропические птички.

Отряд пеликанообразных представлен вполне современными бакланами и нелетающими плотоптеридами, это было нечто среднее между бакланами и пингвинами.
Также в олигоцене появился первый современный род ястребов (канюки) и первые колибри.

Крокодилы составляли 4% всех олигоценовых родов. Некоторые олигоценовые крокодилы, например, пятиметровая австралийская квинкана, не прятались в водоемах, а бодро бегали по суше. Гавиалозух был крупнейшим из олигоценовых крокодилов достигая в длину 9,75 м.

    Большенство олигоценовых черепах уже похожи на современных, кроме одного их представителя – австралийской миолании, эта тяжелобронированная рогатая зверюга с длинным окостеневшим хвостом представляла собой аналог мезозойских анкилозавров (рис. 2.11.3.23).

Рис. 2.11.3.23. Миолания (Meiolania)Среди чешуйчатых пресмыкающихся олигоцена упомянем нескольких: большая змея yurlunggur (до 6 м в длину и до 30 см в толщину) и ящерица-веретенница пелтозавр.
Продолжали существовать водные ящеры сhoristodera.

Земноводные олигоцена все те же – лягушки, саламандры, тритоны и червяги. 

В концеолигоцена на Земле внезапно произошло глобальное потепление, настолько, что антарктический ледник почти растаял. [2]

Животный мир палеогена. Животный мир олигоцена

<< Животный мир палеогена. Животный мир эоцена<<

|>> Животный мир неогенового периода. Животный мир миоцена>>

А.С.Антоненко