Недавно ученые из Японии установили, что обман — это не всегда плохо. Особенно если речь идет о почвенных личинках жуков-носорогов. Им часто приходится обманывать своих непоседливых сородичей, имитируя вибрации, которые издают ползущие в земле кроты. Таким образом обманщики могут спокойно окуклиться и позже превратиться во взрослых насекомых.

Как мы знаем, животные достаточно часто обманывают как представителей других видов, так и своих сородичей. Причем в последнем случае обман не то, чтобы специально "поощряется" естественным отбором — в лучшем случае отношение к нему со стороны этого механизма эволюции нейтральное. Однако чаще "злостные обманщики" все-таки выбраковываются, поскольку их действия наносят урон прежде всего им самим.

Так, американские летучие мыши из семейства Desmodontinae, известные также как вампиры, которые делятся друг с другом добытой кровью, весьма негативно относятся к тем, кто выпрашивает пищу, но ничего не дает взамен. В конечном итоге обманщиков перестают кормить другие члены колонии и они умирают от голода (ибо эти зверьки не могут голодать более двух суток). Как видите, в этом случае отбор поддерживает "честное" поведение, причем достаточно жестко.

Куда более успешны особи различных насекомых, амфибий и птиц, которые выдают себя за доминантов, при этом не являясь таковыми. Некоторые мелкие самцы лягушек могут квакать "басом", создавая тем самым впечатление того, что они являются крупными и сильными, то есть "настоящими мачо". Иногда этот обман работает — самки, идущие на мощный зов, видят замухрышку, который его издает, но чаще всего решают, что от добра добра не ищут, и остаются. Но если обманщиком заинтересуется обитающий поблизости доминантный самец, то подражателю может не поздоровиться, и о соблазнении дам придется забыть на долгое время.

Итак, обманывать своих сородичей не особенно выгодно с эволюционной точки зрения. Тем не менее, иногда бывают случаи, когда сознательный обман ближнего своего может быть поддержан естественным отбором. Одну из таких ситуаций недавно описали японские биологи из Токийского университета и их коллеги из Института лесоведения в Цукубе. Они выяснили, что личинкам вильчатого жука-носорога Trypoxylus dichotomus (иначе Allomyrina dichotoma) именно сознательное введение в заблуждение своих сородичей позволяет сохранить жизнь.

Эти достаточно крупные (до семи сантиметров в длину) личинки живут в почве, образуя при этом достаточно крупные скопления (поскольку после вылупления из яиц они не расходятся далеко друг от друга). И хотя сами по себе они друг другу не особенно мешают, однако перед тем, как окуклиться, каждая личинка строит вокруг себя камеру из частиц почвы, склеивая их слизистым секретом особой железы.

Тем не менее, несмотря на кропотливую работу, стенки этой камеры все равно достаточно легко разрушаются. Причем разломать дом может соседняя личинка, которая еще не думает над тем, что ей пора превращаться во взрослое насекомое. Роя норку или добывая еду, она задевает стенку чужой камеры, и та рассыпается. Куколка в этом случае оказывается обречена на гибель — разрушение домика меняет температурный и влажностный режим, который при окукливании должен быть стабилен.

Очевидно, что в данном случае куколке нужно защищаться от непредумышленных, но смертельных действий своих сородичей. И вот жуки-носороги нашли весьма оригинальный, но действенный выход из подобной ситуации. Оказывается, окукливающиеся особи, спокойно лежа в своем убежище, ударяют переднеспинкой по стенке камеры. Как выяснили зоологи, эти вибрирующие сигналы напоминают сотрясения почвы, которое производят ползущие кроты — самые главные враги жуков-носорогов. Услышав серию таких "очень страшных" звуков, личинка-нарушитель замирает и на время вообще перестает двигаться — видимо, надеясь на то, что подслеповатый крот ее не заметит и не включит в меню своего ближайшего обеда.

Предыдущие исследования ученых из КНР и Японии показали, что данная реакция замирания является стандартной для личинок большинства видов жуков-носорогов. Получается, что куколки-обманщицы используют рефлекторный страх своих сородичей чтобы остановить их деструктивную деятельность и сохранить свою жизнь. Однако ученых на этот раз заинтересовало совсем другое — является ли эта реакция видоспецифичной? И они решили проверить это, поставив достаточно простой эксперимент.

Для опытов биологи использовали почвенных личинок трех видов жуков из других подсемейств того же семейства. Они проверяли их реакцию на обманную "кротовую" вибрацию куколки жука-носорога. Поскольку им проигрывался предварительно записанный сигнал, то можно было полностью исключить воздействие на поведение личинок каких-то посторонних факторов.

В результате выяснилось, что личинки всех трех видов жуков, принимавших участие в эксперименте, реагировали на данную вибрацию абсолютно так же, что и молодь жуков-носорогов. Услышав "страшные звуки", они замирали на 10-55 минут. Это может означать лишь то, что хитрые куколки жуков-носорогов в процессе эволюции приспособили под свои нужды знакомый всем почвенным обитателям сигнал, означающий опастность, и ответную на него реакцию. Следует заметить, что личинкам в дикой природе не следует продолжать движение, услышав подобную вибрацию, ибо кроты, хоть и плохо видят, но слышат перемещение любых почвенных насекомых очень хорошо. Поэтому если пренебрегать предупреждением, то до стадии куколки можно просто не дожить.

Как видите, в данном случае жукам-носорогам не пришлось изобретать ничего нового - они просто используют знакомый всем сигнал тревоги в нестандартной ситуации. Этот "обман" вполне мог появиться тогда, когда Trypoxylus dichotomus формировался как вид, поскольку он повышает выживаемость половозрелых особей и, следовательно, полезен для популяции. Не удивительно, что естественный отбор поддержал это новоприобретение, несмотря даже на то, что оно способствует сознательному вводу в заблуждение своих же сородичей.

Источник: pravda.ru

Исследователи впервые сравнили геномы сперматозоидов с геномами обычных, соматических клеток.

Специалисты из Стэнфордского университета (США) рассказывают в журнале Cell о том, что увидели, прочитав ДНК человеческого сперматозоида. Но даже далёкий от науки непременно заметит, что геном человека был секвенирован почти 10 лет назад. Чтобы понять, почему геном сперматозоида был удостоен статьи в Cell, вспомним следующее. У человека, как опять же всем хорошо известно, 23 пары хромосом. Но у наших половых клеток все хромосомы без пары, то есть у сперматозоида и яйцеклетки просто по 23 хромосомы.

При созревании половых клеток дочерним клеткам отходят гомологичные хромосомы, то есть хромосомы с одинаковыми генами, но разными аллелями этих генов. К примеру, обе хромосомы несут ген цвета глаз, но на одной из них будет аллель зелёного цвета, а на другой — карего. Однако, чтобы гомологичные хромосомы не оставались неизменными в веках, они претерпевают интенсивную рекомбинацию — обмен участками ДНК. Рекомбинация, расхождение хромосом по сперматозоидам и яйцеклеткам, и потом случайное соединение генетического материала в оплодотворённом яйце обеспечивают огромное разнообразие геномов и тем повышают шансы выживания вида в меняющихся условиях среды.

Из всего этого понятно, что сперматозоид должен весьма отличаться по геному от остальных клеток тела человека, поэтому тут возникает другой вопрос: почему ни у кого до сих пор не доходили руки сравнить их? В эксперименте участвовал 40-летний мужчина, у которого были здоровые дети и здоровые сперматозоиды. Исследователи секвенировали геном 91 сперматозоида и сравнили полученные последовательности с ДНК неполовых клеток подопытного. И обнаружили удивительное разнообразие в геномах сперматозоидов. В среднем, по словам учёных, рекомбинация ДНК для каждого сперматозоида происходила около 23 раз (тут надо учитывать, что места, где участки хромосом рекомбинантно обменивались, для каждой клетки могут быть свои, что они не жёстко прописаны). Но это, как подчёркивают авторы работы, в среднем. У некоторых же сперматозоидов уровень рекомбинации был намного выше.

Так же обстояло дело и с мутациями: например, два сперматозоида при созревании вообще потеряли по хромосоме. В среднем число замен единичных нуклеотидов было от 25 до 36 на клетку. Некоторые из этих мутаций были благоприятны, некоторые — наоборот. Причём настолько наоборот, что, добейся такой сперматозоид удачи с яйцеклеткой, эмбрион просто не выжил бы.

Всё это, заметим, на фоне отсутствия каких-то аномалий у детей и внешне вполне здоровой сперме. То есть уровень изменчивости при производстве половых клеток таков, что даже при идеально здоровой родословной у человека могут появиться дети с генетическими отклонениями. Полученные результаты заставляют по-новому отнестись к проблемам наследственных заболеваний, предрасположенности к раку, бесплодию и т. п.: столь высокий уровень изменчивости половых клеток придаёт этим неприятным вещам ещё больше непредсказуемости.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

На протяжении многих лет мощная атмосфера Титана, насыщенная метаном и азотом, не позволяла астрономам увидеть, что находится под ней. Самый большой спутник Сатурна выглядел в телескопе туманным оранжевым шаром.

В 2004 году зонд «Гюйгенс» отделился от космического аппарата «Кассини» и первым опустился на поверхность загадочного тела, предоставив учёным детальные изображения поверхности. Выяснилось, что Титан покрыт льдом, в котором реки жидкого метана прорезали глубокие долины.

Но мы увидели только настоящее спутника, а как быть с его прошлым? Исследователи из Массачусетского технологического института и Университета Теннесси (оба — США) обратили внимание на то, что в некоторых регионах реки виноваты в на удивление небольшой эрозии. Тому есть два возможных объяснения: либо эрозия на Титане протекает очень медленно, либо какие-то недавние явления уничтожили древние русла.

Эта загадка тесно связана с другой проблемой — почему на Титане так мало кратеров. По сравнению с большинством тел Солнечной системы Титан относительно гладок. Его возраст — примерно 4 млрд лет, но если судить по поверхности, то больше миллиарда не дашь.

На Земле тоже мало кратеров — из-за тектоники плит, извержений вулканов, ледников и рек. Быть может, на Титане имеют место аналогичные процессы: тектонические потрясения, ледяные извержения, отложение речного осадка.

Сказать точнее пока сложно, ведь снимки «Кассини» (как и любая аэрофотосъёмка, изображающая местность с высоты птичьего полёта) не дают сведений о высоте и глубине рельефа. К тому же они имеют более низкое разрешение, чем данные «Гюйгенса».

Именно поэтому исследователи сконцентрировались на степени распространения речных сетей. Они проанализировали доступные изображения, нанесли на карту 52 сети из четырёх регионов Титана и сравнили снимки с моделью эволюции речной сети, разработанной Тейлором Перроном из Массачусетского технологического института. Последняя описывает эволюцию рек с учётом таких переменных, как прочность подлежащего материала и скорость потока. По мере того как река размывает почву, камень или лёд, она превращается из длинной и тонкой нити в древовидную сеть притоков.

Выяснилось, что речные сети Титана в основном похожи на ранние стадии эволюции типичной земной реки: эрозия пока ещё невелика. Но есть и разветвлённые сети, что ещё больше запутывает специалистов.

На Земле и сейчас есть речные сети, образованные недавно, — например, на гавайском острове Кауаи, возникшем всего 6 млн лет назад, и в тех районах Северной Америки, которые ещё недавно были покрыты ледниками. Отсюда и мысль о том, что на Титане тоже происходят какие-то процессы, которые стирают следы древних рек.

Результаты исследования появятся в Journal of Geophysical Research — Planets.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

 Стволовые клетки крови существуют в двух состояниях — пассивного поддержания собственной численности и активного замещения погибших клеток крови. Учёные выяснили, что переключение между этими их состояниями осуществляется с помощью окружающих костных клеток.

Наши клетки обновляются благодаря стволовым клеткам: они не столь всемогущи, как эмбриональные, но восстановить повреждения органа или ткани вполне способны. Например, гематопоэтические стволовые клетки дают начало нескольким типам клеток кровяных, и без них было бы нельзя восстановиться после кровопотери. Кроме того, не следует забывать о том, что клетки стареют и умирают естественным образом, и в этом случае их тоже нужно постепенно заменять.

Но стволовые клетки должны как-то поддерживать и собственную популяцию, чтобы не израсходоваться целиком на дифференцированные, специализированные клетки. Исходя из этих соображений, была создана модель (получившая экспериментальное подтверждение на стволовых клетках крови), в которой существуют две популяции стволовых клеток. Одни тихо сидят на своём месте и делятся чрезвычайно редко, всего несколько раз в год: они просто поддерживают число стволовых клеток. И есть другие, активные стволовые клетки, быстро делящиеся и восполняющие запас клеток крови. Причём эти виды находятся в разных местах и в разном микроокружении. Активно делящиеся клетки живут в центральной части костного мозга в компании с эндотелиальными и соединительнотканными периваскулярными клетками. Спящие стволовые клетки можно найти в трабекулярных отделах, которые располагаются в концах костей.

Как происходит распределение клеток между этими популяциями? Как стволовая клетка понимает, что она должна сидеть и поддерживать линию стволовых клеток или же устремиться заполнять потерю дифференцированных? Исследователи из Института медицинских исследований Стауэрса (США) смогли увидеть, как и от кого стволовая клетка получает инструкции о своём будущем. Ключевыми тут оказались два белка — Flamingo (Fmi) и Frizzled 8 (Fz8). Первый отвечает за прикрепление клетки к поверхности, второй — мембранный рецептор. И тот и другой входят в разветвлённый сигнальный путь Wnt, с помощью которого регулируется деятельность стволовых клеток кишечника и волосяных сумок.

Оказалось, что непосредственными инструкторами стволовых клеток крови являются остеобласты, молодые костные клетки. В статье, опубликованной в журнале Cell, исследователи описывают, как проходит диалог между двумя типами клеток. Белки Fmi и Fz8 группируются в месте контакта остеобласта и стволовой клетки крови. В результате активируется тот вариант сигнального пути Wnt, который действует на клетки успокаивающе. Мыши, у которых отключали белки Fmi и Fz8, лишались запаса дремлющих столовых клеток, а у их напарников, которые должны были восстанавливать клетки крови, активность подавлялась на 70%.

При стрессе, при уменьшении активно делящихся клеток, наоборот, активизировалась та ветка сигнального пути, которая «будоражит» клетки, и гематопоэтические клетки запаса просыпались и восполняли число тех, кто должен был следить за балансом дифференцированных клеток крови.

Итак, учёным удалось установить, что определяющую роль в судьбе стволовой клетки играет её окружение и инструкции предаются комбинацией двух поверхностных белков. Когда всё нормально, костные клетки успокаивают стволовые клетки крови, и те продолжают спать и во сне поддерживать собственную линию. Ну и, разумеется, есть надежда, что эти данные можно будет реализовать на практике: если научиться переключать сигнальный путь со спящего сценария на активный, можно будет быстро восполнять число клеток крови в случае кровопотери или иммунного расстройства.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

 Учёные разгадали загадку, откуда взялось несколько видов центромер, за которые клетка растаскивает хромосомы по полюсам деления при размножении.

Во время деления перед клеткой стоит сложная задача: правильным образом распределить хромосомы между дочерними клетками. В зависимости от вида деления (митоз это или мейоз) в дочерние клетки расходятся гомологичные хромосомы или же сестринские хроматиды. Но в любом случае хромосому тащат за центромеру — особую структуру, которая, если нарисовать хромосому в классической Х-образной форме, будет находиться как раз в перемычке икса. Центромера отличается по структуре ДНК и связанных с ней белков от остальной хромосомы. Хотя в целом принцип упаковки ДНК здесь соблюдён: нить нуклеиновой кислоты наматывается на «шайбу» из белков гистонов, формируя элементарную единицу строения хромосомы — нуклеосому.

При делении к центромере крепятся особые молекулярные «канаты», которые начинают тянуть хромосому (или хроматиду) к полюсам деления. Понятно, что от строения центромеры зависит весьма много: неправильная центромера может стать причиной неправильного расхождения хромосом, а это чревато самыми разными болезнями, от синдрома Дауна до рака. Однако, хотя клеточное деление — один из самых интенсивно изучаемых феноменов, до сих пор учёные не имели единого мнения о структуре центромеры. Было известно, что в состав центромерной нуклеосомы входит особая модификация гистона H3. С другой стороны, по разным данным у центромер насчитали шесть разных структур. Вопрос о том, как они соотносятся друг с другом и с клеточным делением, долгое время был большой головной болью для клеточных биологов.

Учёным из Института медицинских исследований Стауэрса (США) удалось раскрыть эту загадку. По их словам, в ходе деления центромера просто меняет структуру, и, рассматривая клетку на разных этапах клеточного цикла, действительно можно насчитать несколько разных центромер. Выяснить это удалось с помощью остроумного методического решения. Исследователи работали с дрожжевыми клетками, у которых в состав центромеры входит гистон Cse4. Чтобы можно было наблюдать за его судьбой, к нему пришили зелёный флюоресцирующий белок. Но исследователи не просто наблюдали за светящимися точками в дрожжевых клетках: они сравнивали интенсивность светимости на разных этапах клеточного цикла.

У дрожжей 16 хромосом, и если в каждой из них есть по центромере, а в каждой центромере сидит по одной копии Cse4, то суммарная светимость клетки должна быть в 16 раз больше, чем светимость одной молекулы Cse4 со светящимся белком. Так и было до того момента, когда клетка начала непосредственно делиться. А когда хромосомы стали расходиться по полюсам, светимость клетки возросла ещё вдвое (то есть она светилась в 32 раза сильнее, чем одна молекула белка).

Иными словами, как пишут исследователи в журнале Cell, центромера обладает переменной структурой, причём эта переменность проявляется, казалось бы, в самый неподходящий момент. Это можно сравнить с тем, как если бы кран поднимал бетонную плиту вместе со строителями, а те вдруг решили поменять крепления между подъёмным тросом и плитой. В случае с центромерой один из белков нуклеосомного комплекса уходит, и на его место приходит ещё одна копия Cse4. После распределения хромосом одна молекула Cse4 покидает центромеру.

Похожие результаты, но с клетками человека были получены группой учёных из Национального онкологического института (США), которые опубликовали свои данные в том же журнале. То есть такие преобразования центромер не есть особенность дрожжей, а свойственны, скорее всего, самым разным организмам и типам клеток. Очевидно, у клетки есть причины для того, чтобы так усложнять себе жизнь. Пока же учёные радуются разрешению важной загадки, связанной с клеточным делением. Возможно, теперь станет ясным механизм некоторых аномалий развития: чтобы хромосомы разошлись неправильно, клетке нужно лишь забыть поменять перед делением один белок центромеры на другой.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

 Широкая публика по-прежнему считает неандертальцев мясоедами. Мол, поэтому они около 25 тыс. лет назад и вымерли: есть им было нечего, тогда как всеядные сапиенсы смогли выжить.

Однако продолжают появляться свидетельства того, что неандертальцы знали толк и в других видах вкусной и здоровой пищи. На этот раз выяснилось, например, что наши братья подвергали растения термической обработке и, возможно, даже использовали их в лечебных целях.

Карен Харди из Автономного университета Барселоны (Испания) и её коллеги проанализировали кальцинированный зубной налёт пяти неандертальцев, живших примерно 50 тыс. лет назад в пещере Эль-Сидрон на севере Испании. В лаборатории Стивена Бакли из Йоркского университета (Великобритания) газовой хроматографии и масс-спектрометрии были подвергнуты десять зубов.

Налёт содержал ряд углеводов и частиц крахмала, то есть неандертальцы употребляли различные виды растений. А вот липидов и мясных белков было мало.

В зубах некоторых особей исследователи также обнаружили целый диапазон алкилфенолов, ароматических углеводородов и «жареных» частиц крахмала. Неужели неандертальцы готовили рагу?

Но самое интересное заключается в том, что среди найденных в налёте соединений присутствуют вещества, содержащиеся в ромашке и тысячелистнике, которые имеют горький вкус и не могут похвастаться питательной ценностью. Если, как показал недавний генетический анализ, неандертальцы могли различать горечь, то зачем они ели такие растения?

Мнения комментаторов на этот счёт разделились. Майкл Хазан из Университета Торонто (Канада) полагает, что горькие травы использовались для разжигания огня и характерные для них соединения попадали в пищу случайно — вместе с дымом. А Ричард Рэнгем из Гарвардского университета (США), напротив, считает, что тысячелистник и ромашка служили приправой.

Г-жа Харди не согласна с обоими, подчёркивая, в частности: «Нет доказательств, что у неандертальцев были салатницы». По её мнению, неандертальцы могли использовать горькие растения в качестве лекарственных средств: современные травники знают, что они обладают антивоспалительным и антисептическим действием. «Все современные высшие приматы пользуются лекарственными растениями», — напоминает специалист. Нет причин считать, что неандертальцы остались в стороне от этой тенденции.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

Мухоморы произошли от грибов, которые сами получали для себя всё необходимое. Чтобы научиться формировать микоризу, им пришлось отказаться от ферментов, расщепляющих сложные органические вещества, и в результате потерять самостоятельность.

Когда мы говорим о грибах, то в первую очередь вспоминаем съедобные шампиньоны, лисички, опята, а ещё… мухоморы. И неудивительно: мухоморы кишмя кишат в детских книжках, мультфильмах, чудовищных росписях на стенах детских садов и т. п. Но канонический мухомор, с красной шляпкой в белых хлопьях, — это лишь один вид, мухомор красный. В целом же род мухоморов необычайно разнообразен и насчитывает несколько сотен видов, как съедобных (да-да!) — вроде кесарева гриба, так и смертельно опасных — в варианте бледной поганки.

Однако, независимо от их токсичных свойств, все мухоморы приносят большую пользу деревьям. Это одни из важнейших микоризообразователей. Их мицелий оплетает корни растений, образуя микоризу и помогая растению поглощать питательные вещества (взамен получая синтезированные растением органические соединения). Исследователи из Гарвардского университета (США) решили проследить, как развивались отношения мухоморов с растениями и на какие изменения пришлось пойти грибам, чтобы установить этот чрезвычайно выгодный симбиоз. Чтобы восстановить облик древнейшего предка мухоморов, учёные проанализировали геном около ста видов (примерно одна шестая всего рода). Степень родства видов между собой оценивалась по изменениям в нескольких генах, кодирующих ферменты расщепления целлюлозы.

В статье, опубликованной в сетевом издании PLoS ONE, авторы пишут, что некогда мухоморы были, если можно так выразиться, «вольными грибами». Они занимались разложением мёртвой органики, в том числе целлюлозы, и ни о каком симбиозе не помышляли. Впоследствии, однако, род принял решение о том, что сотрудничать с высшими растениями выгоднее, и грибы стали входить в симбиоз с деревьями и совершенствовать микоризу. Но за это пришлось заплатить определённую цену — отказаться от генов, за счёт которых мухоморы раньше перерабатывали целлюлозу. Чем моложе гриб с точки зрения эволюции, тем меньше у него следов присутствия этих генов. В первую очередь исчезали ферменты, которые отвечали за самые первые этапы переработки целлюлозы. Белки, подключавшиеся к этому процессу позже, сумели сохраниться даже у относительно молодых видов.

Останься эти гены в полном составе — никакого сотрудничества не вышло бы: гриб мог в любой момент атаковать ткани партнёра. Сейчас микориза — один из самых выдающихся примеров симбиоза, но без корней дерева грибу пришлось бы выживать. Можно сказать, что мухоморы пожертвовали самостоятельностью в обмен на симбиоз, и сейчас они не могут расти сами, даже на исключительно богатой почве.

По словам учёных, мухоморы не колебались и не делали шагов назад: переход от самостоятельной жизни к симбиозу в их роду случился только раз и был необратим. Скорее всего, по такой же схеме развивались многие симбиотические взаимоотношения: партнёрам приходится жертвовать какими-то свойствами, чтобы симбиоз вполне удался. Но мухоморы в своём безвозвратном отказе от расщепления целлюлозы пошли по наиболее бескомпромиссному пути.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

Американский космическая станция «Кассини» сфотографировала бурю на Сатурне — самую большую из тех, что удалось рассмотреть на этой планете.

Среди закрученных облаков виднеется голубоватое пятнышко — молния, впервые обнаруженная на видимых длинах волн на освещённой стороне Сатурна. «Это говорит о том, что гроза была очень сильной», — подчёркивает Ульяна Дюдина из Калифорнийского технологического института (США).

Буря бушевала в прошлом году: снимки были получены 6 марта 2011 года. Дабы сделать молнию максимально яркой, фотографии пропустили через голубой фильтр. Это позволило учёным точнее определить её размеры и расположение. Возможно, молния и впрямь имела синеватый оттенок, а может, короткая экспозиция с голубым фильтром просто помогает лучше её увидеть.

Наверняка известно лишь то, что интенсивность вспышки можно сравнить с сильнейшими молниями на Земле. Одна только видимая энергия оценивается примерно в 3 млрд Вт в секунду. Вспышка имела примерно 200 км в диаметре, выйдя из вершины облака. Исходя из этого, учёные делают вывод, что молнии возникают в относительно глубоких слоях атмосферы Сатурна, где замерзают капли воды. На Земле происходит то же самое.

На составных изображениях, которые показывают, как буря оборачивается вокруг всего Сатурна, учёные зарегистрировали несколько вспышек: на одном — пять, на другом — три.

Источник: КОМПЬЮЛЕНТА

Рогозубый мох использует примитивных насекомых ногохвосток в качестве опылителей, привлекая их при помощи специфического запаха, что роднит эти примитивнейшие организмы с цветочными растениями, стоящими на вершине эволюции, заявляют американские биологи в статье, опубликованной в журнале Nature.

Многие растения выработали сложную систему опознавательных сигналов, задействованных в процессе обмена нектара на услуги опылителей. В их число входят особая форма и окраска цветка, химический состав нектара и особый запах, позволяющий насекомым безошибочно находить нужные соцветия. Считается, что такие приспособления появились только у цветочных растений и отсутствуют у более примитивных организмов - голосеменных, папоротников и плаунов, а также мхов.

Группа биологов под руководством Сары Эппли (Sarah Eppley) из Государственного университета Портлэнда (США) выяснила, что это далеко не так, проследив за взаимоотношениями между рогозубым мохом (Ceratodon purpureus) и примитивными членистоногими из отряда ногохвосток (Collembola).

Эппли и ее коллеги изучили наборы летучих веществ, которые выделяют женские и мужские ростки Ceratodon purpureus в сезон размножения. Эксперимент показал, что женские растения вырабатывали гораздо больше летучих веществ, чем мужские кустики мха.

Ученые проанализировали химический состав "женских" феромонов мха и попытались найти аналоги среди других соединений, вырабатываемых прочими видами растений. Оказалось, что некоторые из них были идентичны по своей структуре и химическим свойствам тем веществам, которые цветочные "кузены" мхов используют для приманивания опылителей.

Биологи предположили, что в случае с Ceratodon purpureus такую роль могут играть ногохвостки - простейшие насекомые, появившиеся на земле примерно в одно время с первыми мхами, в Ордовикском периоде (488-443 миллиона лет назад). Они проверили эту гипотезу при помощи несложного эксперимента.

Авторы статьи вырастили несколько ростков Ceratodon purpureus и высадили в одной половине клетки мужские кусты мха, а в другой - женские. Через несколько дней ученые запустили в сосуд ногохвосток и проследили за их поведением. Большинство насекомых устремилось к женским росткам мха.

Затем Эппли и ее коллеги попытались выяснить, помогают ли насекомые опылять растения. Для этого ученые разделили популяцию Ceratodon purpureus на две группы, одна из которых обитала в условиях повышенной влажности, а другая - в сухих сосудах.

В половину клеток из каждой группы исследователи посадили насекомых и проследили за тем, как их присутствие повлияло на число оплодотворенных женских спор.

Как объясняют биологи, мхи крайне плохо размножаются при отсутствии влаги в почве и на стебле растений, так как мужские половые клетки могут передвигаться только в присутствии капель воды. Появление дополнительных опылителей должно повысить число успешных оплодотворений и в том и другом случае.

Как и ожидали ученые, ногохвостки увеличили число успешных размножений, как в сухих сосудах, так и в условиях высокой влажности. Это доказывает, что данные насекомые являются опылителями рогозубого мха.

С другой стороны, пока остается неясной причина такого поведения ногохвосток - привлекают ли насекомых сами споры Ceratodon purpureus или женские ростки заманивают их сладким нектаром или жирными кислотами. Ученые планируют найти причину этого в своей следующей работе.

Источник: РИАНОВОСТИ

Самым глубоко живущим сухопутным существом является ногохвостка Plutomurus ortobalaganensis обитающая в абхазской пещере Крубера-Воронья в 1980 метрах ниже поверхности земли.

Подробнее...